Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 2

В июле 1949 г. были арестованы три ведущих профессора политико-экономического факультета ЛГУ: сначала заведующий кафедрой политэкономии В. В. Рейхардт[1215], 18 июля – заведующий кафедрой конкретных экономик Я. С. Розенфельд[1216], а 28 июля – заведующий кафедрой статистики Л. В. Некраш[1217]. Одновременно в июле арестованы еще два профессора, тесно связанные с бывшим ректором по административной работе: на отдыхе в Сочи – профессор М. А. Гуковский, который в 1943–1945 гг. был проректором ЛГУ, а 25-го числа в Риге – профессор Г. А. Гуковский, во время войны являвшийся проректором Саратовского университета при «ректоре двух университетов» А. А. Вознесенском, а после назначения его министром много помогавший министерству в вопросах школьного образования[1218].

Все пятеро были этапированы в Москву в следственный изолятор МГБ СССР «Лефортово». Цель этого была очевидна: нужны были показания для ареста бывшего ректора. Министр В. С. Абакумов не жалел сил для достижения цели: лишь двое из пятерых смогли дожить до приговора.

5 августа 1949 г. В. С. Абакумов подал И. В. Сталину протокол допроса профессора политико-экономического факультета ЛГУ, «матерого троцкиста» и друга А. А. Вознесенского со студенческих лет В. В. Рейхардта, в котором последний свидетельствовал, что в «марте 49 г. после исключения из рядов ВКП(б) выезжал в Москву для встречи с Вознесенским Александром Алексеевичем – посоветоваться и найти поддержку»[1219]. Последняя фраза арестованного в протоколе допроса была подготовлена следователями особенно умело: «Я правдиво показал о всех своих вражеских связях, не скрыв даже Вознесенского, которому я был многим обязан…»[1220] Фамилия А. А. Вознесенского во всех случаях отчеркнута Сталиным на полях.

В начале десятых чисел августа А. А. Вознесенский, «ожидая решения своей судьбы», отправился на отдых в Сочи – у него оставался неиспользованный отпуск. Там он и был арестован 19 августа; и сразу отправился вослед своих профессоров – в «Лефортово», где уже томилась его сестра М. А. Вознесенская.

21 августа об аресте старшего брата узнал опальный Н. А. Вознесенский – он, следуя неписаным правилам, передал И. В. Сталину ритуальное письмо, подобное которому писали все сталинские подручные. Николай Алексеевич оправдывал арест брата (по-видимому, он был ознакомлен с материалами, послужившими формальной причиной ареста). Постановление об аресте В. С. Абакумов подписал лишь через десять дней – 29 августа, и только 1 сентября оно было предъявлено Александру Алексеевичу.

Первый допрос А. А. Вознесенского состоялся 30 августа; его протокол начинается так:

«ВОПРОС. Вы арестованы за проведение вражеской, антисоветской деятельности против партии и Советского государства. Следствие предлагает вам дать подробные показания о совершенных вами преступлениях.

ОТВЕТ. Никаких преступлений против партии и Советского государства я не совершал.

ВОПРОС. Это неправда. Ведь вы за преступления против партии и Советской власти арестованы и заключены под стражу.

ОТВЕТ. Я настаиваю на своей невиновности»[1221].

26 октября в «Лефортово» был водворен и младший брат – Н. А. Вознесенский, причем все трое упорно отказывались подписывать признательные показания. О том, насколько долго держался А. А. Вознесенский, говорят более 90 (!) направлений в карцер, сохранившиеся в его следственном деле[1222].

Сотрудник КПК при ЦК КПСС А. И. Кузнецов, изучавший в 1950‐х гг. материалы «ленинградского дела» и допрашивавший многих свидетелей и обвинителей (в том числе Н. А. Булганина), сообщил сыновьям А. А. Вознесенского следующее: