Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 2

Несмотря на то что Федор Абрамов больше не допускал таких поступков, на которые он оказался способен в 1949 г., прошлое довлело над ним. Кроме того, вместе с расправой 1949 г. ему нередко вспоминали и Смерш: с 17 апреля 1943 по 2 октября 1945 гг. Ф. Абрамов служил в этой организации:

«Образованный, с боевым опытом старший сержант Абрамов не мог не попасть в поле зрения кадровиков органов госбезопасности, испытывающих дефицит в кадрах. Особо кадровиков привлекло знание Федором Александровичем иностранных языков. В “Анкете специального назначения работника НКВД” в графе: “Какие знаете иностранные языки”, молодой кандидат на службу написал “Читаю, пишу, говорю недостаточно свободно по-немецки. Читаю и пишу по-польски”.

Кадровики решили, что для службы в Смерше Федор Абрамов подходит. 17 апреля 1943 года он принимает присягу и зачисляется в отдел контрразведки НКО Смерш Архангельского военного округа на должность помощника оперативного уполномоченного резерва, но уже в августе становится следователем, а через год с небольшим – старшим следователем следственного отдела.

Служба началась вначале не слишком удачно. Бывший студент университета в одном из разговоров с сослуживцами как-то сказал, что не видит смысла в конспектировании приказов главнокомандующего товарища Сталина: это отнимает много сил и времени. Естественно, такое “крамольное” высказывание дошло до ушей начальства. Грянуло разбирательство, грозившее по тем временам весьма и весьма серьезными последствиями ‹…›.

Будущий лауреат госпремии по литературе написал объяснение, удовлетворившее даже завзятых сталинистов:

“…Приказ тов. Сталина является квинтэссенцией мысли, каждое предложение, каждое слово его заключает в себе столь много смысла, что в силу этого необходимость конспектирования приказа в принятом значении сама собой отпадает.

Я сказал далее, что приказ тов. Сталина представляет собой совокупность тезисов, дающих ключ к пониманию основных моментов текущей политики, и что каждый тезис может быть разработан в авторитетную публицистическую статью. В том же разговоре я обратил внимание на изумительную логику сталинских трудов вообще, что не всегда можно найти в речах Черчилля и Рузвельта, на сталинский язык, обладающий всеми качествами языка народного.

Что касается изучения приказа тов. Сталина, то я внимательно прочел его 4 раза и, по совету товарища Р., тщательно законспектировал.

Приказ тов. Сталина внес ясность в мое понимание международной обстановки”»[1440].

Службе в Смерше Ф. Абрамов посвятил автобиографическую повесть «Кто он?», которая осталась незавершенной. Наброски ее повествуют о том, что чувствовал сам автор: