Идеология и филология. Т. 3. Дело Константина Азадовского. Документальное исследование

На волне демократических преобразований возникла в то время фигура генерала госбезопасности в запасе Олега Калугина – выдвиженца Ю.В. Андропова, бывшего разведчика, «сосланного» в Ленинград на должность заместителя начальника УКГБ, каковую он и занимал с января 1980 до 1987 года, а в феврале 1990 года был уволен в запас, позднее – в отставку. Однако Калугин, который еще в 1987 году написал Горбачеву о необходимости реформирования КГБ, не захотел быть в 55 лет пенсионером и примкнул к демократическому движению. В 1990 году он был избран народным депутатом СССР, в 1991-м, после августовских событий, был несколько месяцев советником председателя КГБ В.В. Бакатина, затем, в 1995 году, выехал в США, где и получил постоянное местожительство. В 2002 году заочно приговорен к 15 годам лишения свободы за разглашение государственной тайны.

Так вот, в 1990 году российские и иностранные журналисты неоднократно задавали Калугину вопрос: знает ли он подробности дела Азадовского – ведь оно разворачивалось как раз в тот момент, когда он был в руководстве Большого дома? На это Калугин неизменно отвечал, что дело Азадовского действительно готовилось в Большом доме, а непосредственным вдохновителем и организатором был, по его словам, первый заместитель начальника УКГБ по Ленинградской области генерал В.Н. Блеер.

Казалось бы, назван главный виновник. Однако нам не хотелось бы опираться только на эту версию. И не потому, что бывшие и нынешние сотрудники госбезопасности считают генерала Калугина предателем. Дело в том, что Калугин сам, наряду с В.Н. Блеером, руководил тогда ленинградским главком (ему были вверены контрразведка в Ленобласти, пограничная служба и Комиссия по выезду за рубеж), и эта его должность – первого заместителя начальника УКГБ – открывала перед ним почти неограниченные возможности. «С точки зрения решения оперативных вопросов, – рассказывал Калугин, – я был наделен весьма большими полномочиями, имел право давать санкции на заведение дел по проверке советских и иностранных граждан, подслушивание их телефонов и квартир, перлюстрацию корреспонденции, организацию визуального наблюдения, тайное проникновение и обыски в жилищах проверяемых лиц». Касалось это и «подопечных» 5-й службы – Калугин не отрицает, что контакты с сотрудниками этой службы были у него постоянно. То есть нельзя полностью исключить, что Калугин и сам до известной степени мог быть причастен к этому делу.

Но еще более сомнительна противоположная точка зрения, будто дело Азадовского инициировал или контролировал генерал Калугин, – эта версия выдвигалась впоследствии самими чекистами. При всех своих «контактах» с 5-й службой Калугин не курировал ее напрямую; всю работу с «диссидентами» возглавлял генерал В.Н. Блеер. И как раз следы В.Н. Блеера мы и обнаруживаем в деле Азадовского…

Прежние привычки

18 октября 1991 года Б.Н. Ельцин подписал Закон РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий», а 16 декабря Президиум Верховного Совета принял постановление о создании Комиссии ВС по реабилитации жертв политических репрессий. Полномочия этой Комиссии были достаточно широки, но особенно следует подчеркнуть следующие пункты, оговоренные в постановлении: свободный доступ к архивам судов, военных трибуналов, органов прокуратуры, государственной безопасности, внутренних дел и другим архивам, а также возможность «запрашивать от органов государственной власти… документальные материалы и иную информацию, необходимую для деятельности Комиссии».

Формально Азадовский подпадал под действие этого постановления, поскольку хронологически политические репрессии имели теперь лишь нижнюю границу – 25 октября (7 ноября) 1917 года. То обстоятельство, что он был осужден по уголовной статье, также не являлось преградой, потому что новое законодательство обязывало Комиссию изучать дела «лиц, реабилитированных в общем порядке, когда имеются основания рассматривать факт привлечения их к ответственности и осуждение как политическую репрессию».

Кроме того, незадолго до подписания этого важного закона – 3 сентября 1991 года – Азадовский сам обратился к председателю Комиссии Верховного Совета РСФСР по безопасности С.В. Степашину (который, возможно, был в курсе дела Азадовского по своей прежней должности в Большом доме); копия письма была послана и председателю В.В. Бакатину. Завершая свое обращение, Азадовский писал: