Идеология и филология. Т. 3. Дело Константина Азадовского. Документальное исследование

Возникает вопрос: если КГБ как «надгосударственный институт» действовал с нарушениями закона, то где же были ведомства, основной задачей которых являлась защита граждан, в первую очередь органы суда и прокуратуры? Ответ очевиден: они оказались, по крайней мере в данном деле, щупальцами того же самого единого организма, жестокого и беспощадного. И только перемена времен, совпавшая счастливым образом с событиями дела Азадовского, помогла ему оправдаться. Сохранись советская власть, он бы и сейчас вместе со своей женой считался бы «уголовником» и «наркоманом».

Не менее интересно выяснить, было ли «нарушение социалистической законности» работниками КГБ СССР, которые инициировали подброс наркотика двум мирным гражданам, принципиально новым методом спецработы ведомства или же это был единичный случай – исключение из кристально чистой деятельности госбезопасности в 1980-е годы. Факты подсказывают, что это была продуманная и санкционированная программа «контрразведывательной деятельности». И как раз в Ленинграде начала 1980-х годов прокатилась волна арестов, оказавшихся в центре общественного внимания. За решетку были брошены представители интеллигенции, обвиненные по «общеуголовным» статьям УК. Вспомним дела Арсения Рогинского, Льва Клейна, Альфреда Мирека… В любом случае при той жесткой системе органов КГБ, которая сложилась при Андропове, крайне трудно поверить, чтобы сотрудники Ленинградского управления могли начать такую многоступенчатую операцию без ведома руководства Управления КГБ СССР.

Арест Азадовского и его жены убедительно доказал, что ликвидация идеологических противников может осуществляться альтернативным способом, более простым и надежным, нежели осуждение по политическим статьям. И, что важно, от такого обвинения нелегко отмыться: защита «чистых уголовников», которые формально не являются политзаключенными, постоянно натыкалась на трудности, связанные с содержанием предъявленной им статьи. Неспроста ведь международные организации обычно испытывали робость перед уголовным статусом граждан, которых они порывались защитить.

Этот беспроигрышный способ – «пустить по общеуголовной статье» – вскоре был взят на вооружение и широко использовался в других управлениях КГБ. Можно отметить, к примеру, серию подобных дел в процессе «нейтрализации» известных еврейских отказников-активистов, которым раньше или в иной ситуации инкриминировались статьи 64, 70, 190-1 УК. Приведем три примера. Первый: 29 августа 1984 года был произведен обыск в московской квартире А.Г. Холмянского, задержанного в тот момент в Эстонии; в результате обыска, для производства которого к родителям Хомлянского приехали шесть человек, под нижней полкой стеллажа с книгами был обнаружен пакет, в котором находились пистолет («Вальтер», 1930-х годов) и 41 патрон. Профессионализм органов и тут был на уровне: в протоколе обыска не были указаны не только данные троих «сотрудников», но даже и номер изъятого оружия; однако и патронов оказалось достаточно для обвинительного приговора по статье 218 (полтора года лагерей, с этапом из Таллина, через Кресты и Свердловскую тюрьму, в колонию в г. Каменск-Уральский). Второй: 24 августа 1984 года в Москве сотрудники КГБ произвели обыск у Ю.Г. Эдельштейна, в результате которого было изъято несколько коробок книг и ряд личных вещей, в том числе «вещество в свертке». Вскоре экспертиза определит это «вещество» как наркотическое, и 4 сентября 1984 года ничего не подозревающий Эдельштейн будет арестован, а 19 декабря осужден по уже знакомой нам части 3 статьи 224 на три года (этап из Бутырок через Краснопресненскую пересылку в Бурятию, на Байкал, где он едва останется жив, оттуда в Улан-Удэ на строгий режим, далее – в Новосибирск на общий). Третий: 24 марта 1986 года в аэропорту Тбилиси был задержан музыкант А.В. Магарик. При посадке на рейс в Москву его, следовавшего без багажа, заставили сдать вещевую сумку, затем попросили подойти на пункт досмотра и присутствовать при досмотре той самой сумки. В ней был найден пакетик с 6 граммами вещества; экспертиза установит, что это анаша. 6 июля 1986 года он получил срок 3 года все по той же статье 224 части 3 (этапирован из Тбилиси на зону в Цулукидзе (ныне Хони), оттуда – в омскую колонию; освобожден досрочно в 1987 году).

В 1990-е годы подбрасывание патронов или наркотиков становится, увы, рядовым явлением. Практика, разработанная в 1980-е годы, пустила, как видно, глубокие корни…