Иди через темный лес. Вслед за змеями

Снег скрипит под ногами, стаканчик кофе приятно согревает ладони, а крупные снежинки падают медленно и торжественно. Можно дурачиться и ловить их языком, щуриться в белесые тучи, любоваться заснеженными деревьями. Хрупкая предновогодняя сказка.

– Что-то в этом году совсем на украшения города пожлобились. – Марья морщит нос и крутит головой по сторонам. Редкие гирлянды еще не горят – слишком светло, но уже можно заметить, как их мало.

– Надеются на погоду, не иначе. – Влад щурится хитро, и Марья просто не может не улыбнуться ему в ответ и не поддержать шутку.

– О да, опять хотят на природу свои обязанности переложить!

На ярмарке Влад покупает яблоко в карамели, и они едят его вдвоем, смешно и неловко сталкиваясь носами и смущаясь, как дети.

Зимние сумерки наступают быстро, стирают всех горожан, лишают индивидуальности, оставляя только смутные темные силуэты. Разом вспыхивают гирлянды. Марья морщится: в этом году они предсказуемы и банальны – снежинки и остролисты, словно гнилью тронутые серыми линиями неисправных участков светодиодной ленты.

Огоньки, опутавшие ветви деревьев, смотрятся куда более сказочно и празднично.

Марья оглядывается, хочет уже дернуть за рукав Влада, предложить состязание: найти самое красивое дерево в парке, – но среди темной толпы замечает затянутые белым глаза, смутными бликами отразившие свет.

Озноб пробегает по спине, и его тут же сменяет жар, когда ненависть и азарт поднимаются волной, грозя утащить Марью так глубоко, что уже никогда не выплыть.

Стаканчик в пальцах лопается, и остатки остывшего кофе выплескиваются на джинсы.

Стоп. Марья задергалась в тенетах воспоминания. Все было совсем не так! Она же точно помнит!

Ей становится холодно, ужасно холодно, она ежится и быстро отводит взгляд, шутит нелепо и неуместно и сама же смеется – нервно и неискренне.

Удивленный Влад ловит ее ладонь, заглядывает в лицо:

– Маш, все в порядке?

– Я не Маша! Сколько раз повторять! Я Марья!

Марья стиснула челюсти. И этого тоже не было. Она умела притворяться обычной так ловко, что даже соседки ничего не подозревали. Она научилась не вздрагивать, когда в закрытой комнате на стене проступала тень разлапистого дерева, она научилась просыпаться от кошмаров, полных битого льда, без стона и крика.

И тем более она научилась откликаться на Машу.

А значит, память врет.

Что же случилось на самом деле?

– Я замерзла. – Улыбка получается неубедительной, и Марья тихо просит: – Давай вернемся?

– Но мы же собирались еще дойти до площади…