Иди и не греши

Программа получилась прекрасная, Валера проявил себя не только изобретательным автором, но и прекрасным организатором, и в результате занял сразу подобающее место в когорте наших режиссеров. Сцену с участием Марины Рокши и Светы мы оставили почти целиком, и она легла на материал так, что заставила трепетать зрителей. После этой передачи меня еще месяца два на улицах поздравляли с сорокалетием, от чего я чувствовал себя обманщиком, потому что на самом деле я уже разменял пятый десяток.

Зато торжественное объявление меня почетным гражданином родного города завершилось тем, чего я и ожидал — вручением мне ключей от трехкомнатной квартиры в новоотремонтированном доме в центре. Там потихоньку создавалось новое Дворянское Гнездо, и я на правах популярной личности получил там свое место. Квартира была великолепная, потолки высокие, удобства превосходные, и вся моя мебель поместилась в одной, не самой большой из трех, комнате. Мне еще долго пришлось ее обустраивать шкафами, столами, креслами и диванами, но той роскоши, что была на квартире у Марины Рокши, я так и не достиг. Но я и не стремился.

Герта Рейнхард, достигшая с Мариной известного компромисса в вопросе каникул Миши, приглашала приехать в Италию и меня. Я посчитал это приглашение примером европейской вежливости, но позже она прислала мне письмо, составленное ею по немецко-русскому словарю. Помимо массы забавных ошибок, в письме было сердечное напоминание о приглашении, и даже с неприкрытой надеждой «увеличить степень близости». Я не очень понял, что она имела в виду, но это меня растрогало. Беда была в том, что вместе с письмом из Италии пришло письмо от Насти Романишиной, которая хоть и не звала меня в гости в женский монастырь, но заставила почувствовать такую степень близости, что всякие мысли об Италии отлетели от меня, как вредители от пестицидов. Я снова затосковал по благочестию, стал чаще бывать в храме и перед сном стал вычитывать молитвы полным чином.

Через три месяца после всех этих событий Марина Рокша неожиданно для всех вышла замуж за того самого Владика, что мелькнул в самом начале нашей истории, и я был приглашен на свадьбу. Свадьба была чрезвычайно пышная, гуляли они в большом зале Дворца Спорта и там наливали всем желающим, отчего в городе в тот день было очень весело. Сам я на это гульбище не пошел, потому что выдалось оно Великим Постом, но те, кто там был, утверждали, что Марина излучала счастье. И хотя я всячески желал ей этого, но в реальность ее радости не поверил, потому что для меня она навсегда осталась обманутой королевой.

Обет нестяжания

1

От самой Москвы его не покидало чувство, что он что-то забыл сказать, не успел объяснить что-то главное, существенное и очень важное. Когда Лиза провожала его на перроне, он был настолько тронут ее приветливостью, что даже прослезился. Кажется, она это заметила, но не подала виду. Все же они оказались в дурацком положении, она — замужняя женщина с ребенком, и он — почти монах, расчувствовались до того, что едва не принялись объясняться в любви. И хотя он очень надеялся на то, что Лиза на прощание поцелует его, как в тот раз, вечером, когда они так неожиданно для обоих обнялись, но сам отстранился, когда вероятность поцелуя стала особенно высока. На прощание она обещала приехать для того, чтобы поговорить со старцем, ведь Дима так красочно рассказал ей про старческий подвиг отца Феодосия. Дима обещал встретить ее, а сам думал о том, что это будет просто всплеском искушения. Надо было поговорить с ней, у них не было будущего в плане развития близких отношений, и он должен был объяснить ей это. Но сначала это все надо было бы объяснить себе самому.

Этот приезд в Москву оказался чрезвычайно насыщенным. В новооткрытом Симеоновском монастыре, где наместником оказался его давний приятель Геша Болотов, ныне иеромонах Корнилий, он был вовлечен в дискуссию с новыми обновленцами, спор с которыми становился в церкви все актуальнее. Корнилий устроил ему встречу со старцем Герасимом, великим подвижником, молитвенником и прозорливцем, приехавшим по случаю в столицу из Псково-Печерского монастыря, и эта беседа оказалась очень своевременной и необыкновенно вразумительной. Дмитрий все никак не мог решить для себя вопрос о постриге, сомнения обуревали его, и уже в третий раз наместник предлагал ему и сан, и мантию, но он все еще решительно отказывался. Старец посоветовал не торопиться, но и отказываться решительно не рекомендовал. Он вообще был преисполнен сдержанности и спокойствия, и сам к тому призывал. В Дмитрии он обнаружил неизжитую страстность, и потому советовал оставаться послушником. От того же Корнилия Дмитрий получил в дар целую богословскую библиотеку и теперь вез ее с собой, в монастырь, порадовать охочих до богомыслия отцов. И наконец Лиза…