Иди и возвращайся

— Мира рассказала. Еще достала жучок из моего телефона. И еще рассказала, что всё это из-за их работы.

Папа молчал, сосредоточенно перебирая зубочистки. Я поняла, что он мне ничего не говорил, потому что боялся за меня.

— Когда ты нашел жучки дома?

— Два года назад. Скорее всего, они были с самого начала.

— Что за документы в шкафу?

— Все, что удалось найти за три года: записи с камер наблюдения, копии свидетельских показаний, документы исследований в НИИ.

— Ты занимался расследованием сам?

— Да. Но скоро стали приходить сообщения с угрозами и требованиями, чтобы я перестал копать это дело. Потом я обнаружил жучки. И в телефоне. Следили даже за посещениями страниц в интернете, за электронной перепиской, за чатами.

— Это точно связано с ее работой?

Папа пожал плечами:

— Скорее всего. Пропал Леха, потом она.

— Кто мог еще знать про голого льва?

— Кто угодно. Она могла рассказать любому из друзей или на работе.

— Что говорит Клочков?

Папа вскинул голову:

— Откуда ты знаешь о Клочкове?

— Когда я получила первые сообщения, я пошла в то отделение, где мы были с тобой. Капитан дал мне номер Клочкова.

— Что он тебе рассказал?

— Что всех опросили еще тогда, три года назад. Что новостей и ниточек нет.

— Ему тоже угрожали. Анонимно, как мне. Они везде нас достанут.

— Они?

— Вадим Петрович. Вернее, стоящая за ним фармкомпания, инвестор. В препарат вложены огромные деньги.

Я представила себе, каково было ему улыбаться в гостях у предполагаемого виновника маминой смерти.

— Ее друзья знают, почему она исчезла?

— Думаю, да. Нет никакой страшной тайны, все просто, на поверхности.

— И все молчат?

— Кто-то боится за карьеру, кто-то — за семью.

Я промолчала, представляя весь ужас происходящего. Все знают. И все молчат. Потягивают лимонад из высоких бокалов. Спрашивают у меня, как учеба и занятия по рисунку. Ходят на работу, ездят в отпуск, играют с детьми. В памяти всплыли лица ее коллег, которые моментально превратились в ухмыляющиеся морды плезиозавров. Отвратительных морских химер.

— Ее похитили?

— Думаю, нет, она спряталась сама, как только почувствовала опасность. Тем более Алексей к тому времени уже пропал.

Он выпил остатки кваса из граненого стакана и помахал им официантке, чтобы она подлила еще, уже не заботясь о том, что нас услышат.

— Они разрабатывали новое лекарство от туберкулеза. Более эффективное, чем все, которыми лечат сейчас. К которому бактерия туберкулеза нерезистентна. То есть…

— Я знаю, что такое резистентность.

— У них были хорошие показатели, была подана заявка на патент. Было множество статей в научных журналах. Потом результаты клинических испытаний показали, что лекарство, хоть и помогает, дает побочные эффекты, которые сложно отследить. Что было дальше, я не знаю. Скорее всего, мама и Алексей настаивали на перепроверке. Но все было готово для запуска лекарства в оборот. Инвесторы уже выделили огромные деньги на продвижение на рынок. И, если бы они начали исследования заново, это продлилось бы еще года два-три.

Появилась официантка и подлила в наши стаканы кваса.

— Она почти ничего не рассказывала мне. Все, что я знаю, — из документов следствия, из отрывочных слухов. Кто-то рассказал что-то на словах, взяв с меня обещание молчать. Доказать ничего нельзя.

Он отпил из стакана.

— Она пыталась встретиться с мной первый год. Потом еще пару раз. Потом замолчала. Года через два все сошло на нет.

— Как?

— Так же, как с тобой: посылала загадки, ответ на которые знал только я.

— Вы не встретились?

— Нет. Каждый раз происходило что-то, что нам мешало. Они тогда уже следили за каждым моим шагом. Жучок был даже в твоем телефоне.

Я кивнула и спросила уже без надежды:

— Ты видел ее? Хоть раз за три года?

Папа отрицательно покачал головой.

— И ты подумал…

— Что они нашли ее.

— Но если они нашли ее, зачем присылать сообщения?

— Может быть, не нашли, — ответил папа. — А может, узнали, что нашли Алексея, и решили перепроверить, знаем ли мы что-то конкретное.

— Или это действительно она? Зачем она шлет сообщения и не приходит?

— Я уже не понимаю. Но я не стал бы надеяться. Слишком много времени прошло.

Все было слишком неправдоподобно. Это могло случаться в кино или в детективах, но не со мной, обычным подростком, не с папой, обычным программистом. Нас окружали обычные люди и обычные вещи. Мы ходили в школу, на работу и варили кофе на завтрак. Мыли посуду, зависали в соцсетях, срезали этикетки с новых носков. Даже зная, что это на самом деле так, я не могла поверить, что на старом раздолбанном смартфоне папы зачем-то установили прослушивающее устройство. Никогда бы не подумала, что вот тут, на моем письменном столе, заваленном бумагами и книгами, кто-то прицепил жучок.

Перекидываясь вопросами и ответами, мы поужинали.

Часа в два ночи, уже лежа в кровати, я впервые посмотрела на экран телефона и увидела пропущенные звонки от Вани.

— Прости, у меня сейчас нет времени, — прошептала я перед тем, как уснуть.

Глава 22, в которой Нина идет искать горошка на параде