Иди к черту, ведьма!

— Что, Ева? Я просто разговариваю с твоим другом, — голос Татьяны Никитичны звучал ну совершенно невинно.

— Я…

Ева снова не дала Варфоломею ответить.

— Он переводчик, — быстро сказала она. — Знает огромное количество языков.

— Не писатель? — деловито поинтересовалась Татьяна Никитична.

— Нет.

— Это очень хорошо, даже замечательно. Знаете, писатель — еще более неудачная профессия, чем художник, — кокетливо улыбнулась Татьяна Никитична. — Очень непрочная. И зависимость от настроения и музы… Это же безобразие! Я считаю, ненужная и непозволительная роскошь. Вот переводчик — совсем другое дело.

Ева покраснела.

— Мама!

— Что? Я тут недавно ремонтировала машину. Ну представьте себе, если бы механик сказал, что его муза сегодня улетела и он не сможет копаться в двигателе и во всех этих ужасных деталях? И давно вы двое живете вместе? — без перехода спросила мама.

В ее голосе появились интонации профессионального инквизитора, съевшего на допросах пуд соли и собаку заодно. Очень опытного инквизитора, который вытянет ответы на интересующие его вопросы при любом раскладе. И даже при сильном сопротивлении.

Пока Ева думала, что отпираться бессмысленно и сбить со следа маму не удастся, тем более что, побывав в ванной, та наверняка заметила щетки, пару полотенец и другие признаки совместного быта; пока она соображала, как лучше и дипломатичнее преподнести информацию, учитывая, что дальше обязательно последует вопрос: «А почему же ты нам ничего не сказала?», Варфоломей взял инициативу на себя.

— Да мы вообще только что познакомились, — сказал черт, для которого временные рамки носили совершенно другой характер.

Возникла неловкая пауза.

— Не только что, — сказала Ева, злясь, что краснеет под насмешливо-удивленным взглядом мамы, брошенным поверх чашки. — Мы познакомились в Венеции.

— Как романтично. Евочка, у тебя перья в волосах. Слева.

Пришел кот. Ему понадобилось срочно поиграть с хвостом Варфоломея. Он принялся бацать лапой, а черт с совершенно серьезным лицом дергал хвостом, дразня Григория.

— Котик как-то странно себя ведет, — не преминула заметить Татьяна Никитична.

Ева же отчетливо видела это безобразие и слегка толкнула Варфоломея ногой. В ответ он только улыбнулся и поднял хвост повыше: теперь коту пришлось за ним тянуться.

— Это у него бывает, — сказал черт, покачивая кисточкой.

— Нет, серьезно, странно, — Татьяна Никитична настаивала на своем. — Чертей, что ли, гоняет? — глубокомысленно заметила она.

Варфоломей смеялся так, что, казалось, стены трясутся. Едва не упал С табуретки на пол.

— Гоняет чертей! — повторял черт.

Мама Евы не поняла, чем вызван столь бурный приступ веселья, и нахмурилась. Хоть не писатель и не художник, а парень довольно странный. Она принюхалась, стараясь уловить запах алкоголя. Ничего.

«Вот и повалялись дома. Устроили выходной, — подумала Ева, глядя, как на лице мамы появляется особенное любопытствующее выражение, вестник готовящегося шквала вопросов. — Цирк какой-то. Только не с конями, а с чертями».

— Мама, — сказала она, — мне Варфоломей очень нравится. И мы просто вместе. Так получилось. И я этому очень рада. Теперь он есть в моей жизни, и мне бы хотелось, чтобы так и оставалось.

Черт внимательно слушал. Его Ева явно волновалась. Слова давались ей нелегко и сопровождались сильными эмоциями. К счастью, Ева была слишком поглощена своей речью, чтобы замечать что-либо вокруг. А между тем заметенные под кровать перья и пух, которые должны были спокойно там лежать, уже собрались в маленькое пушистое облачко и спокойно плыли по коридору прямо к кухне.

У Татьяны Никитичны не было глаз на затылке, поэтому она тоже ничего не видела.

Варфоломей ободряюще обнял Еву и погладил по руке, но ведьма совершенно не контролировала свою силу. Более того, похоже, даже не замечала, что творила колдовство.

— А вы, Варфоломей, что скажете? Кстати, хорошо, что вы решили жить у Евы. А то я бы приехала и не знала, где искать свою дочь. Вы, Варфоломей, москвич?

Вопрос был с подвохом и содержал целый комплекс всего. Мама, как ей и положено, волновалась. Ее все больше настораживал мужчина, сидящий напротив. Она бы охарактеризовала его как «крайне подозрительного». Будучи оптимисткой, Татьяна Никитична всегда готовилась к худшему.

Ева же не смогла подавить смешок и подлила «маслица» в огонь тревоги:

— Нет, мама, Варфоломей не москвич. Он недавно сюда переехал.

— А почему ты за него отвечаешь? Он же и сам прекрасно говорит.

Кот переключил внимание с хвоста на облако в коридоре и уже направился проверить, что там делается, но черт решил проблему быстро и радикально: просто испепелил летающий объект.

Запахло жареным.

— Ой, что-то горит. Как воняет! — Татьяна Никитична завертела головой, ноздри ее раздувались. — Нужно открыть окно.

— Это, наверное, соседи. — Ни единый мускул не дрогнул на лице Варфоломея. — Они у нас такие.

— Варфоломей, вы нас извините! Ева, можно тебя на секундочку?

Это «секундочку» прозвучало тревожным колокольным звоном.

Черт остался на кухне наедине с печеньем и вареньем, а мама увлекла Еву в комнату.