Иди ко мне…

Мы перелезли через забор и уже через пять минут были на пляже. Ощущение свободы, возможность делать, что хочешь, без оглядки на «свисток» физкультурника «Повернулись налево, легли на живот», опьяняло и раскрепощало. И когда Гриша предложил искупаться голяком, я сначала запротестовала. На берегу никого не было, море манило, огонёк приключения уже зажигался в моей груди… И Лиза Романова, скромница и носительница кучи комплексов, вдруг страшно захотела ощутить себя русалкой, или дельфинчиком. Спрятавшись за большим валуном, разделась, разбежалась и бухнулась в воду. Какой это был кайф! В подростковом возрасте, когда максимализм зашкаливает, а мир рисуется радужными красками и надеждами только на светлое будущее, восприятие окружающей действительности проходит остро и на грани. Наверное, никогда в жизни я не получала такого запредельного удовольствия, растворившись в натуральном, естественном, первозданном, ощущая себя частью прекрасного земного рая! Даже ранки не болели, а только немного пощипывали. И новый знакомый оказался приличным парнем, плавал в отдалении, не подглядывал, не приставал. Да и к кому-чему? К чучелу на длинных палках-ногах с квадратными коленками и такими же плечами? А руки «ветряной мельницы», улетающие туда, куда подует ветер, с острыми локтями и длинными пальцами в цыпках и царапинах вообще красоты неописуемой. Но какой я получила шок, когда, одевшись, вывалилась из-за каменного убежища и столкнулась с Гришкой! Он держал перед собой огромный букет каких-то фиолетовых мелких цветочков и с восторгом смотрел на меня, как на только что увиденную кинодиву.

— Лиза, ты очень красивая! — С придыханием произнёс Берегун. — Помни об этом, девочка, и береги себя, а уж я позабочусь о Вселенной. Так мы и спасём мир.

А утром, господин майор, в ведении которого творятся такие абсурды, сильно костерил своих подчинённых, проморгавших Григория. Он сбежал, что само по себе меня не удивило. Но вот в чём его подозревали, привело Лизоньку в состояние «не стояния». Он отличился в своих войнах против всех страшным и безжалостным нравом, нещадно избивая нарушителей его модели мироздания и правопорядка. И здоровых мужиков, и женщин, и старух, и детей!? Я уцелела только потому, что не бросила в неположенном месте фантик!

— Вы — Лиза? — Сморщенный старичок воззрился на меня немигающим взглядом, в груди всё похолодело.

Не может быть! Это же гнусный карлик, дядя Гоша. Караул!

— Миша! — Мне показалось, что я заорала, как пароходная труба, а на самом деле издала шипящий звук ш-ш-ш…

— Не пугайся, девочка! Я Карл, старший брат Григория, мы очень похожи.

— Миша! — Уже громче позвала я.

Он уже летел, девчонки заливались смехом от попадающего на их лица ветерка, крепко уцепившись за шею и уши Исаева. Я подскочила, вытащила Динку и понеслась к реке. Куда? На яхту «Алиса»? Какой-то животный страх гнал меня прочь от брата Карла, ну, и от Мишки, придавая сил и включая форсаж. Я забежала на палубу и бросилась в каюту, оказавшуюся складом, или чем-то похожим. Главное, она закрывалась изнутри, уж не знаю зачем, но для меня это было существенно. Я спасена. Да? Каким это образом? Усевшись прямо на пол, и успокоив девочку, включила все «сообразительные системы». Но кроме вопросов «Что делать?» и «Кому на Руси жить хорошо?», конечно, без ответов, ничего не придумала. Послышались звуки шагов.

— Ну что ты наделал, Карл? Я же просил тебя, не высовывайся до поры, до времени! Надо обыскать все каюты и подсобки. Лизка, ещё та подпольщица, с ней надо ухо держать востро.

У меня вместо сердца образовался овечий хвостик, ужас заполз под каждую клеточку, затуманив последние остатки разума. Со мной же Дина… Я, шепча ласковые слова ей в ушко, отползала в угол каморки. А там залезла за стойку с инструментами, лопатами и тяпками. Щелчок, дверь открылась.

— Миша, здесь закрыто было, как бы она сюда попала? — Трескучий голос совсем добил меня, лишил простой возможности адекватно соображать. — Скорее всего, они в каюте. Вот я старый дурак, перепугал девочку. Пошли, пошли скорее, надо же ей всё объяснить, успокоить.

Закрыв рукой рот Дианке, я превратила нас в фантом, «Девочка и ещё одна девочка»! Мой золотой ребёнок поблёскивал глазками, думая, что мы играем в ин-те-ре-сную игру. Смех смехом, но нас обнаружат, в конце концов, это же понятно.

— Дианочка, доченька, мы сейчас должны перепрятаться. Главное, тихо, ни одного слова. Поняла, крошина моя? — Девочка кивнула, и я приоткрыла дверь.

Тишина.