Иди на мой голос

Первый порыв был догнать ее, но тут же я передумал. Какого, вообще-то, черта? Она неглупая девушка, обязательно примет правду, и чем быстрее, тем лучше. Будет правильнее, если сейчас она останется наедине с собой. Рано или поздно вернется. В конце концов, ей некуда идти. И я вернулся к осмотру комнаты.

* * *

Люди из Скотланд-Ярда, в том числе Артур с Дином Соммерсом, прибыли уже через двадцать минут, и я препоручил труп им. С Соммерсом я решил перекинуться парой слов отдельно, по поводу клуба «Последний вздох». Недалекий юноша не слишком мне нравился. Но это было лучше, чем иметь дело с прямолинейным тупоголовым Эгельманном, который теперь недолюбливал меня еще сильнее, чем после первой встречи. Я отвел констебля в коридор. Не успел я открыть рта, как он резко спросил:

– Где Лори?

Вопрос был более чем ожидаемый, и я остался невозмутим. Только рука машинально потянулась к горящей на щеке оплеухе.

– Она ушла.

– Мистер Эгельманн сказал, вы поссорились.

– Не совсем, – медленно отозвался я, косясь через дверной проем на начальника Скотланд-Ярда: тот, делая вид, что не замечает меня, говорил с Артуром. – Не переживайте. Думаю, застану ее дома.

– Ваша сестра как раз отправилась туда, – сказал Соммерс. – И просила передать вам, что вы… как она выразилась… безответственный круп лошади.

Он произнес это без улыбки, в голубых глазах я по-прежнему видел тревогу. Я тяжело вздохнул, попытавшись снова успокоить его и себя заодно:

– Мисс Белл нужно подумать.

– О чем? – Дин прищурился. – Надеюсь, вы не сказали ей ничего грубого? Я предупреждаю вас, что в таком случае вы будете иметь дело со мной.

И откуда у мисс Белл такая способность располагать к себе мужчин? Эгельманн роняет слюни, этот щенок бегает за ней хвостом, Артур о ней печется. И, точно заразившись, я думаю о ней явно больше, чем она заслуживает. Это уже раздражает.

– Довольно. – Я поднял ладони на уровень груди. – Позвольте уверить вас, мой юный друг, что я не сказал ничего, чего не выдержал бы ее нежный слух. Давайте о деле. Вам известно что-нибудь о клубе «Последний вздох»?

Соммерс ненадолго задумался, потом покачал головой.

– Клуб? Самоубийство не относится к распространенным у лондонцев хобби.

– А вот наша преступница, судя по всему, принадлежала именно к такому обществу. – Я протянул полицейскому карточку. – Личность Джорджетт Марфи придется выяснять.

– Придется. Что насчет Амери-стрит, 117? Мне отправиться туда?

Чтобы еще и его убило или покалечило, как полицейских, когда-то обыскивавших дом художника Блэйка? Я покачал головой.

– Займемся этим адресом позже. К моменту, как будем хоть что-то знать.

Дину идея явно не пришлась по душе. Некоторое время он рассеянно смотрел через мое плечо на работающих в комнате полицейских, потом со вздохом склонил голову.

– Ладно… тем более, в ближайшее время у Скотланд-Ярда будет немало работы в связи с последствиями «сладкого дела». Кстати. – Снова он пристально взглянул на меня. – Есть новости о… другом?

Сказать сейчас значило вызвать настоящую бурю. Ведь в одном Лоррейн была права: я не располагал доказательствами. Лишь множеством случайных фактов: похожая девушка, химические соединения, рисунок с белками, упоминания Моцарта и Сальери, мотивы убийств художников. Выглядело жутко, но не играло роли для Скотланд-Ярда, оперирующего фактами. Я солгал:

– Мои разыскания почти ни к чему не привели. Можете так и передать мистеру Эгельманну, если он будет интересоваться.

Полицейский промолчал. По его взгляду я понял, что он не поверил, но сейчас это мало меня волновало. Мы распрощались.

Вскоре я покинул заброшенный музыкальный магазин и на крыльце обнаружил букет увядших незабудок. Я подобрал его. Странно… откуда он мог взяться в середине зимы у той цветочницы, про которую сказали констебли? Полевые цветы выращивают лишь в двух местах – Викторианская оранжерея, примыкающая к Зимнему Дворцу, и Кенсингтонский биологический сад. Сорвать их там невозможно без спецразрешения. А если вспомнить вчерашний день, я на Первом Воздушном вокзале видел торговку с фиалками. Совпадение?..

Я покинул подворотню и направился по переулку к Бейкер-стрит. Было тихо, с неба снова падал снег. Я почему-то вспоминал механическое фортепиано, которое полицейские при мне выносили из дома. Музыка… музыка была всюду в этом деле, она преследовала меня, начиная с обнаруженных во дворе Скотланд-Ярда нот. Фелисия Лайт и Лоррейн Белл любили музыку, как и я. Ее обожала моя сестра, с утра до ночи напевавшая что-то: то из «Орфея и Эвридики», то из «Школы ревнивцев», то из «Волшебной флейты». Бедная Пэтти, кажется, последний муж окончательно прополоскал ее и без того слабенькие мозги. Хорошо, что он умер, как бы кощунственно это ни звучало. Моя сестра, в конце концов, не переходящий приз, и мне смертельно надоело следить за ее перемещениями из страны в страну, из постели в постель. А ведь это даже не должно было меня волновать: в детстве мы не особенно ладили, что говорить о последних годах?

– Эй, вы!