Иди на мой голос

– Флориан сжег наш дом, – сухо отозвалась сестра. – Прямо после концерта, который дали в Консерватории его студенты. Ну, знаешь, скрипочки, фортепиано…

– Извини, что? Они играли настолько плохо, что свели его с ума?

Сарказм не оценили. Пэтти-Энн глубоко вздохнула и быстро потерла глаза.

– Знаешь, все было так мило… Те юноши и девушки выступили, потом подарили Фло – любимому профессору – деревце в горшочке. Потом мы с солнышком поехали домой, поужинали. Он вроде пошел работать, я – в ванную и подбирать наряд, ведь на следующий день мы собирались в Венскую Оперу на «Фигаро». А потом… потом…

Пэтти помедлила. Вздохнула опять и сцепила руки в замок. Нельсон теперь молчал.

– Я прибежала в гостиную, когда все уже горело, ярче всего – то подаренное деревце… А Фло… он носился и орал, что пламя вечно, вечно, а больше ничего вечного на свете нет! А потом его на моих глазах прибило нашей здоровой люстрой. – Она перевела взгляд с брата на меня. – Я чуть не умерла! Металась, как бешеная мышь, по дому, у нас же везде решетки, но…

Глаза у нее остекленели, потом обратились к лежащей на столе черной папке. Пэтти привезла ее с собой и почти не выпускала с момента, как пересекла порог дома.

– В коридоре первого этажа я увидела силуэт. Все дымилось, плыло перед глазами, но там точно был человек. Не мой муж, не из слуг, они все уже задохнулись, наверное. Он… – Пэтти почесала подбородок, – был странно одет. Такой черный сюртук, чулки, штаны вроде бриджей… Лет пятидесяти, не больше, даже моложе. Я побежала к нему навстречу, зовя на помощь, и он меня ждал. Но едва я приблизилась, пошел дальше. Точнее… полетел над полом, но я даже не испугалась. А возле кабинета Фло… он превратился в дым и скользнул в замочную скважину. Эй, ты не слушаешь?

Увидев, как скептично Нельсон подпер голову рукой, я фыркнула и пнула сыщика в коленку. Он не удостоил меня ни взглядом, ни даже ответным пинком. Пэтти воскликнула:

– Дверь кабинета была открыта! Фло всегда все запирал, но призрак…

– Взломал сверхнадежный немецкий замок твоего мужа? Как Гарри Гудини?

Пэтти надулась.

– Именно! А там было окно, решетка которого болталась на одной петле, но на это я не сразу обратила внимание! Незнакомец… он стоял у стола, и там было вот это. – Она указала на папку.

– И что это? – уточнил Падальщик. – Завещание заранее приготовили?

Пэтти не стала реагировать на остроту. Она хмуро принялась возиться с замком.

– Нет. Просто он хотел этого. Как только я взяла папку, призрак исчез. И я вылезла в окно.

– Не прихватив ничего, кроме, – Нельсон вытянул руку и брезгливо стукнул ногтем по черной коже, – этой рухляди?

– Ну… еще я прихватила мелочь, чтобы добраться до Лондона…

Я заглянула в папку, скрывавшую старую тетрадь. Папку и обложку плотно сшили; видимо, владелец хотел защитить содержимое от возможных повреждений. Листы заполнял текст, кажется, на итальянском языке. Нельсон нахмурился.

– Тут проставлены даты. Это личный дневник или расходная книжка твоего муженька.

Пэтти помотала головой.

– Даты вековой давности! И призрак…

Сыщик с неожиданным сочувствием похлопал ее по плечу.

– Пэтти, если бы меня заперли в горящем доме, мне и не такое бы привиделось. Хотя… – он потер подбородок и хмыкнул, – не привиделось бы, я ведь умею думать.

Пэтти-Энн отвесила ему подзатыльник, именно такой, какой уже долгое время мечтала отвесить я.

– Дурень. Но может, Лоррейн согласится мне помочь все выяснить?

– Лоррейн берется за что попало, тут ты по адресу. – Нельсон улыбнулся, поднимаясь. – Спасибо за компанию, сестренка, надеюсь, ты скоро уберешься прочь.

Я хотела одернуть его, но Пэтти неожиданно взяла меня за руку и ухмыльнулась, мотнув головой. Я поняла это как «лучше промолчать». Дверь захлопнулась; господин Падальщик сгинул в своих покоях. Пэтти перестала улыбаться и сказала:

– Если не возражаешь, я буду обживаться. Займу вторую половину этажа, чтобы мой братец больше не беспокоил тебя. Он ведь именно там поставил какое-нибудь пианино, да? Чтобы ты слушала его этюды?

– Нет, туда он переселил некоторую часть своих разросшихся растений, – отозвалась я. – Чтоб они меня кусали, когда я под вечер иду в ванную.

– Ясно, – рассмеялась она. – Меня они не кусают, так что я снесу их вниз. Не возражаешь?

Я не возражала. Мне хотелось ее расцеловать. Пэтти погладила лист тетради и закрыла ее.

– Я буду признательна, если кто-нибудь выяснит, что скрыто в этой вещи. Я не любитель тайн, в отличие от братца, но я боюсь духов. И если мой вернется…

– Я найду знатока итальянского. И мы с тобой будем крепко над всем этим думать.

Пэтти наморщила лоб.

– Думать… звучит как что-то опасное. Но как скажешь, Лори, что-то мне подсказывает, ты лучший сыщик, чем мой брат.

Комплимент меня не впечатлил, но то, что Пэтти сразу назвала меня Лори, почему-то заставило проникнуться к ней еще большей симпатией.

– Ты уверена, что хочешь жить здесь? Твой брат…

– Самая большая лошадиная задница в Британии, именно так, – кивнула Пэтти-Энн. – Но все-таки мы выросли вместе. Я знаю, как с ним управиться. Просто упомяни его ресницы. У нас это семейное.