Иди в ад!

Она заметно нервничает, зябко кутается в кургузую курточку, шапочка надвинута до бровей, ладони  прячутся под мышками. В тишине звякает лопатка, задевая камень, слышно частое дыхание Антона. Изредка доносится писк и шуршание из кустов – ночные обитатели кладбища вышли поужинать зазевавшимися соседями. На свет прилетели любопытные насекомые, за ними подтянулись летучие мыши, затеяли воздушный бой с бабочками и комарами. Зашуршали листья осины, вспыхнули жуткой желтизной совиные глаза, раздалось жёсткое щёлканье клюва. Антону нет дела до ночного концерта. Жарко, снимает куртку, остаётся в одной рубашке с обрезанными на плечах рукавами. Лицо раскраснелось, глаза блестят, от мужчины исходит жар и запах свежего пота. Девушка с интересом рассматривает жилистые руки, грудь, на лице появляется лёгкая улыбка. Горка земли на простыне растёт, уже не видно аккуратных кубиков верхнего слоя почвы, все чаще раздаётся скрежет лопатки по камню. Через несколько минут плита обнажилась полностью. Антон обкопал по краям. Оказалось, что плита лежит на камнях или другой, большей плите. Он выбрался из ямы, глубоко вдохнул ночной воздух, вопросительно посмотрел на девушку. Даша одобрительно кивнула, взгляд скользнул по вздувшимся мускулам на груди и руках. Достаёт из кармана малярную кисть, уверенными движениями смахивает остатки влажной земли с гранита. Появляются полустёртые буквы, складываются в непонятное слово. Антон с любопытство смотрит, лицо разочарованно кривится, брови выгибаются горбиком:

- Что за каракули? Вни ... блин, чего нацарапано-то?

- Не знаю. Отодвинь плиту.

Антон потыкал лопаткой, везде сплошной камень. Не то что отодвинуть, просто пошевелить плитой не получилось.

- Да она вросла в камень! Её отбойником разбивать надо, - разочарованно произнёс Антон.

- Не стоит, - раздаётся незнакомый голос. – Врата можно открыть и так.

Антон подпрыгивает, дико оглядывается, пальцы сжимают рукоять сапёрной лопатки. Совсем рядом, почти на краю ямы стоит человек в странной одежде. Вроде нестиранной ночной рубашки. Длинные волосы прижаты по краям шнурком, лицо чистое, без усов и бороды. Неизвестный подпоясан  верёвкой, так показалось Антону, руки согнуты в локтях, большие пальцы засунуты за пояс. Возраст незнакомца определить невозможно, при слабом свете фонаря не видны детали. Но голос бодрый, не старческий. Незнакомец стоит спокойно, явно старается не пугать. Антон поспешно выбирается из ямы, становится так, чтобы девушка была за спиной. Незнакомец одобрительно кивает:

- Вельми похвально ... э-э ... так говорят сейчас, нет? Клёво поступили, юначе!

- Чё?

- Опять не так? Ладно ... ваш поступок весьма хорош. Другой бы удрал, а вы думаете о спутнице.

- Это он! – шепчет на ухо Даша.

- Кто - он? Знакомый, что ли? – пробует шутить Антон.

- Ну, тот ... которого я хотела нарисовать!

Незнакомец приседает на корточки, внимательно осматривает плиту. Фонарь освещает лицо и Антон видит, что это мужчина, даже парень с очень нежным, почти женским лицом. Просто мальчишка! И кого-то он напоминает ... Антон с облегчением вздыхает, опускает лопатку – пацана боятся нечего. Глубоко вдыхает прохладный воздух:

- Фу ты блин!

- Что? А, жаргон ... как я понял, вы хотите открыть врата. Помогу, это важно для меня. Вон там, сверху, должно быть углубление. Врата по краям обмазаны глиной и обожжены для крепости. Расчистите отверстие и тяните на себя. 

Антон недоверчиво хмыкает, но делает так, как сказал странный парень. От верхнего края плиты отваливаются куски, обнажается небольшая дыра. Антон пытается тянут на себя, ворчит:

- На ребёнка рассчитано? Рука не помещается!

- Предки были мелкими, как сегодняшние подростки лет двенадцати, - отзывается незнакомец.

- Правда? А ты откуда знаешь?

- Видел.

- А-а, по музеям ходишь ... хороший мальчик. А что за слово нацарапано? На каком языке?

- На языке предков. На нем говорили тысячу лет назад. Слово «внити» означает вход или спуск.

- Врата, блин! Прилепили эту плиту, что ли? – раздражённо бурчит Антон.

Достаёт из рюкзака короткий изогнутый ломик. Упирается, дёргает, слышится хруст, по краям осыпается сухая глина и песок. Плита нехотя поддаётся. Верхний край медленно выползает из паза. Антон давит сильнее, плита упирается, левый край застревает. Антон толкает со всей силы, край отверстия с хрустом крошится, плита угрожающе кренится. Антон едва успевает отпрыгнуть, как верхний край плиты падает на то место, где только что были его ноги. Целлофан на подошвах предательски скользит по влажной земле, Антон опрокидывается на спину и съезжает по склону прямо в чёрную дыру. Обратная сторона плиты гладкая и скользкая, словно лёд. Антон едва успевает схватится за края, из дыры торчат плечи и голова. Ноги ощущают пустоту и холод. Страх провалиться в никуда хватает за сердце, душит за горло и гонит адреналин по жилам. Антон  отталкивается и обратным кульбитом через голову выныривает из ямы. В мгновении ока оказывается наверху, пальцы привычно смыкаются на рукояти сапёрной лопатки.

- У тебя замашки воина. Это хорошо! – одобрительно произносит незнакомец.