Идя через рожь

Наступила середина 1980-х годов. Молчание Сэлинджера длилось уже двадцать лет. Однако запретить другим писать о себе он не мог. Новые книги о Дж. Д. Сэлинджере появлялись на книжном рынке постоянно, их издание писатель предотвратить не мог. Еще в 1958 году вышла книга Фредерика Гвина “Творчество Дж. Д. Сэлинджера”. За ней в 1961 году последовала монография “Дж. Д. Сэлинджер” Уоррена Френча, а в 1962 году — книга Белчера и Ли “Дж. Д. Сэлинджер и критики”. Следующий год принес целую россыпь посвященных творчеству Сэлинджера работ. Из них стоит отметить аннотированную библиографию Сэлинджера, составленную Дональдом Фини, и труды Марвина Лейзера и Ихаба Хассана. В последующие годы и до середины 1980-х список пополнился работами Джеймса И. Миллера, Джеймса Лундквиста и Гарольда Блума. Десятки публикаций, предметом которых были произведения Сэлинджера, способствовали сохранению его творчества в общественном сознании, в то время как сам автор продолжал хранить молчание.

В каждой из вышеупомянутых книг содержался критический анализ творчества Сэлинджера. Свои интерпретации авторы подкрепляли множеством цитат, особенно из “Над пропастью во ржи”. Поскольку все это были литературоведческие исследования, Сэлинджер никак не мог влиять на их содержание. Приводя основные даты его жизни — тогда-то родился, тогда-то воевал, тогда-то написал то-то и то-то, — авторы этим и ограничивались, никто из них не пытался глубже проникнуть в святая святых писателя. В 1982 году У. П. Кинселла выпустил бестселлер “Босоногий Джо”, где Сэлинджер выступал в качестве главного героя. И хотя Сэлинджер в романе Кинселлы много говорит о своей жизни, “Босоногий Джо” остается произведением беллетристики, а его персонаж и не задумывался как точный портрет известного писателя.

В мае 1986 года Сэлинджер получил от Дороти Олдинг пакет. Внутри он нашел гранки неавторизованной биографии под названием “Дж. Д. Сэлинджер: Творческая жизнь”. Написал ее Иэн Хэмилтон, известный британский издатель, биограф и поэт. Издательство “Рэндом хаус” поручило ему сорвать покров тайны со сложившегося в общественном сознании образа Сэлинджера. Сэлинджер быстро пролистал гранки. Там содержались никогда прежде не раскрывавшиеся детали его частной жизни, причем с обильным цитированием его собственных писем.

После того как Рэнсом в 1968 году приобрел письма Сэлинджера к Элизабет Мюррей, писателю удалось изъять значительную часть своей личной переписки из архивов “Гарольда Обера” и (в меньшей степени) “Нью-Йоркера”. Но письма к Уиту Бернетту вернуть так и не удалось. Архивы “Стори пресс” приобрел в 1965 году Принстонский университет. Среди документов была и переписка Сэлинджера с его бывшим наставником. Хэмилтон нашел эти письма и наряду с письмами из коллекции Рэнсома использовал их для оживления книги.

Подобно бесчисленным журналистам, Хэмилтон пытался брать интервью у друзей Сэлинджера, его соседей и коллег по профессии. Он разыскал соучеников писателя по Урси-нус-колледжу и по Вэлли-Фордж и собрал их мнения и воспоминания. Обратился он и к “Гарольду Оберу”, но ответа так и не получил. Затем Хэмилтон направил письма всем Сэлинджерам из Нью-Йоркской городской телефонной книги в надежде на то, что кто-то из них может оказаться родственником объекта его исследования. В Корниш Хэмилтон так и не поехал, считая бесполезной любую попытку выйти напрямую на Сэлинджера. В сущности, он обошелся с Сэлинджером так, как обычно обходятся со знаменитыми покойниками. Для себя Хэмилтон так и решил: “Он ведь в полном смысле слова невидимка, все равно что мертвец”’. И хотя книга не была проникнута особой симпатией к герою, автор почему-то рассчитывал, что Сэлинджер ее одобрит. “Несмотря ни на что я надеялся, — писал Хэмилтон, — что биография ему понравится”.

Сэлинджер узнал о предприятии Хэмилтона задолго до получения гранок. Его сестра Дорис, записанная в Нью-Йоркской городской телефонной книге, сразу после получения письма от Хэмилтона обо всем сообщила брату. Такого рода заходы делались и раньше, так что Сэлинджер поступил с Хэмилтоном точно так же, как до него с журналами “Тайм” и “Ньюсуик”. Он связался с друзьями, в частности с Уильямом Фейсоном и Джоном Кинаном, и попросил их не входить с Хэмилтоном в контакт. После чего написал самому Хэмилтону, что категорически не одобряет его затеи, а более того — используемых им методов. Он обвинил Хэмилтона и “Рэндом хаус” в том, что они ворошат его частную жизнь, как будто “он подозревается в преступлении”. Особенное возмущение вызвало у Сэлинджера выискивание членов его семьи через телефонный справочник. Завершая свое письмо, Сэлинджер признавал, что не может официально запретить Хэмилтону и “Рэндом хаус” печатать его биографию, однако дал понять, что ему это причинит боль. “Мое имя уже столько трепали, что с меня довольно”, — писал он