Идя сквозь огонь

Не ты ли давеча на суде громче всех кричал, что у пришлых степняков нет права свидетельствовать против коренных москвичей?

— Кричал, и что с того? — важно подбоченился купец. — Имею право! Чтоб ты знал, я — Тит, деверь Натальи и брат Фрола, на коего ты возвел напраслину!

— Напраслину? — изумленно приподнял бровь казак. — Хочешь молвить, что сей ночью твой братец не пытался обесчестить и убить твою сноху?!

— Сие не твоего ума дело! — поморщился Тит. — Мы, московиты, сами во всем разберемся…

— Как разобрались с Прасковьей? — вопросил его Газда.

— Слушай, парень, — шумно засопел купец, — что тебе до Прасковьи? Ты у нас проездом, вот и поезжай по своим делам!

Не люб ты Москве!..

— А ваши деяния, ей, значит, любы?

— Мы здесь все свои, ты же — чужак, — хищно прищурился Тит, — а чужаков у нас не любят. Могут и ножом промеж ребер угостить!

— Ну так угости меня! — глаза казака сверкнули грозным огнем. — Или ты лишь на словах горазд?

Побагровев от гнева, Тит двинулся к Газде с кулаками, но, встретив его взгляд, передумал вступать в драку.

— Пойду я, Наталья, — произнес он, смерив казака неприязненным взором, — в другой раз потолкуем…

— Ступай, почтенный! — бросил ему вдогонку Газда. — Гляди, о бороду не споткнись!

Анфимьевна прыснула смехом.

— Спасибо, что отвадил Тита, — с благодарностью произнесла она, — он мне самой не по сердцу. Женат, дети имеются, а когда на меня глядит, глаза у него, что у кота, узревшего сметану…

— Гонять нужно таких котов! — в сердцах тряхнул чубом Газда. — Не верь ему!

— Не верю, — с улыбкой кивнула своему спасителю Наталья. — Как ты после удара кистенем?

— Пустое! — отмахнулся Петр, заметивший кровоподтек на скуле Анфимьевны. — Сама-то, как, голова не болит?

— Да уже ничего! — подняла на него взор Наталья. — За пару-тройку дней пройдет…

— Я уже отплатил ударившему тебя ироду! — уверил ее казак. — Даже не сомневайся…

— Я и не сомневаюсь! — улыбнулась она. — Видала, как Пафнутий держался за разбитый нос…

— Что там нос! — не выдержал переполняющей его страсти Газда. — Да я за тебя жизнь отдам!..

Он смолк, встретившись с ней глазами. Во взоре Натальи была какая-то детская доверчивость, смешанная с изумлением и грустью. Она впервые встретила мужчину, способного отдать за нее жизнь. Ей было одновременно радостно и больно.

— Боюсь, я не стою того, — смущенно вымолвила она, — я не такая, как ты мнишь обо мне…

Ко мне часто приходят грешные мысли, с коими я не могу совладать. Моей плоти нужно то, что порицает святая церковь…

— И Бог с тобой! — перебил ее Газда. — Поверь, если мы будем вместе, я сумею дать твоей плоти все, чего она пожелает!..

— Дело не в том лишь, — печально вздохнула женщина. — Те, кто величал меня блудницей, отчасти правы. Я и впрямь не устояла тогда перед речами татя…

— Не кори себя понапрасну, — улыбнулся ей Петр, — сей бес околдовал не одну тебя — многих! Знаешь, сколько народу пало, купившись на его уверения в дружбе? Не перечесть!

Смогу ли я в чем тебя упрекнуть, коли и сам поддался на его посулы? Не так давно он пообещал моему народу помощь в войне с ляхами, а после предал нас, оставив без подмоги наедине с врагом!

Так что, если мне суждено будет встретить татя, я рассчитаюсь с ним за все его грехи! И за твою обиду тоже!..

— Не знаю, свидимся ли мы еще с тобой, — смущенно потупил взор казак, — но я хочу, чтобы ты знала: мне без тебя не жить!..

Когда он вновь поднял глаза на женщину, ее взгляд по-прежнему был полон грусти и удивления. Но теперь к ним добавилось новое чувство — нежность.

После встречи с татем, подло воспользовавшимся доверием Натальи, ей казалось, что она уже никогда не сможет верить мужчинам. Но, глядя в глаза Газды, столь шумно и нежданно ворвавшегося в ее жизнь, она почуяла душой, что истинная любовь, о которой она столько грезила, возможна.

И поступки казака, и взор, в коем было все, недосказанное им, подтверждали его слова, не оставляя в женской душе места для сомнений. И Наталья вдруг ощутила, как в сердце ее пробуждается ответная страсть.

Почему-то лишь сейчас в глаза ей бросился медный крестик на шее Газды, коего она раньше не замечала.

— Знаешь, впервые увидев тебя, я подумала, что ты — нехристь, вроде турок или татар, — промолвила она, не зная, как сказать о своем чувстве, — а выходит, ты — православный!

— Что ж, люди часто ошибаются! — улыбнулся ей в ответ Петр. — То для меня не дивно. Зато теперь ты знаешь обо мне правду…

Ему хотелось шагнуть навстречу Наталье и обнять ее. Глаза женщины говорили, что и ей хочется того же, однако влюбленные так и не решились сделать сей шаг.

В памяти обоих были еще свежи события минувшей ночи, и они опасались, давать Москве повод для новых сплетен и пересудов.

— Я буду ждать тебя, — тихо, но твердо произнесла Наталья, — сколько будет нужно. И впредь не впущу в сердце иного!

Глава 35

Погожим августовским утром Бутурлин и Газда покинули Москву вместе с отрядом Флориана. В знак почтения к Дмитрию и его друзьям их провожал старший боярин Воротынский.