Идиот

Сила связей

Нина стояла в поле с оленями. Вдруг она увидела, как через тундру к ней быстро шагает мужчина.

– Нина? – сказал мужчина.

– Профессор Резников! – воскликнула Нина, узнав своего московского профессора.

– Как я рад! А знаешь, Нина, я думал о тебе! Я, видишь ли, приехал в Новосибирск встретиться с профессором Бажановым. Мы с ним ставим революционный эксперимент вместе с иркутскими учеными, и нам нужен новый ассистент.

– Ассистент? – повторила Нина.

– Нина, я буду откровенен. Слышал, у тебя сейчас некоторые проблемы в личной жизни. Но, надеюсь, ты не бросила физику. Я знаю, что ты талантлива и что из тебя выйдет хороший физик. Будешь нашим ассистентом в Иркутске?

– С удовольствием! – ответила Нина профессору Резникову.

На прощание работники фермы подарили Нине меховую шапку. Нина пообещала писать им письма, а они пообещали отвечать.

Леонид с Ниной поехали в аэропорт. Леонид летел прямо в Иркутск. Нине же сначала нужно было вернуться в Москву, чтобы уладить дела. Ее отец безмерно обрадовался, увидев ее живой и здоровой и узнав, что в Сибири она нашла новую интересную работу. Через неделю Нина улетела в Иркутск.

Нина смотрела в иллюминатор. «Снова Сибирь», – подумала она. Потом стала размышлять о новой жизни, которая там начнется.

* * *

В четверг с утра по дороге на разговорный русский я забрала в магазине пакет со свежеотпечатанными фотографиями розовой гостиницы. Я еще старалась держать пакет приоткрытым, как уже входила в класс. Даже не оглядывая аудиторию, я поняла, что Иван – здесь.

Оказалось, у нас устный экзамен. Там были два профессора, которые пришли нас послушать, и магнитофон. Нас попросили назвать в микрофон имена и фамилии – наши настоящие имена, чтобы они могли ставить баллы.

– Иван Варга, – громко произнес Иван в микрофон и передал его мне. Я раньше не знала его фамилию.

Нам предстояло разыграть начало «Нины в Сибири», вслух объясняя все наши действия и мысли и употребляя как можно больше грамматических конструкций. Я была совершенно не подготовлена, но вдруг ощутила невероятную, беспрецедентную легкость в речи.

– Сейчас я должна говорить с отцом Ивана, – сказала я. – Прекрасно. Он меня не любит. И никогда не любил. Я знаю, что он сейчас своим угрюмым голосом произнесет: «Бог его знает». Да, со мной вечно так.

Все рассмеялись. Я поняла, что присутствующие сочувствуют Нине, ее объективным обстоятельствам, столь аномальным и скверным. Внутри мира этого рассказа никто не упоминал или не признавал, что происходящее – аномально, и поэтому читатель склонен принимать всё без вопросов. Но стоит тебе указать на эту аномальность с фактами в руках, как люди в реальном мире сразу распознают ее и начинают смеяться.

Я поймала себя на том, что вспоминаю, как в детском саду воспитатели показывали нам «Дамбо» и как я впервые поняла, что все дети в классе, включая даже главных задир, болеют против мучителей Дамбо. Вновь и вновь они хохотали и аплодировали, когда Дамбо добивался успеха или когда что-то нехорошее случалось с его врагами. Но ведь это же вы, – думала я про себя. Как они могли не видеть? Они не понимали. Эта истина меня поразила, я была ошеломлена. Все считали себя Дамбо.