Идиот

Я снова обернулась. Он был уже полностью одет. – Не думаю, – ответила я, удивляясь про себя, зачем мне может понадобиться помощь с моей собственной одеждой.

– Я могу подержать полотенце, – сказал он.

– Подержать полотенце, – повторила я. Потом до меня дошло, что он предлагает подержать полотенце, как ширму, пока я переодеваюсь. Я попыталась себе это представить. Он собирается обернуть меня полотенцем или же только растянуть его передо мной? В какую сторону я буду стоять лицом? В какую сторону будет стоять лицом он? И какой вообще в этом смысл, если тут никого, кроме него и уток?

Я ответила, что хочу просто надеть свои вещи поверх купальника.

– Думаю, так нельзя, – настойчивость, с какой он это произнес, меня потрясла.

– В смысле?

– Купальник мокрый, сейчас ветер. Ты простынешь.

Зачем я так противлюсь, подумалось мне, тому, чтобы позволить ему держать полотенце, пока я переодеваюсь? Ведь, в конце концов, влюбленная здесь – это я. Позднее, когда его не будет рядом, не стану ли я жалеть и желать, чтобы мы снова оказались на этом месте – где стоим сейчас?

– Подумай, – продолжал он. – Что бы сказала твоя мать?

К моим глазам подступили слезы. Мать бы меня пожалела.

– То есть – ей бы не хотелось, чтобы ты простыла. Возможно, она бы рассердилась, что ты заболела из-за меня.

– Я… – пыталась я ответить, но не могла. Я уставилась в землю.

– Ладно, ладно, Селин, твое дело, – сказал он.

Я молча взяла джинсы, футболку, клетчатую рубашку и надела их поверх мокрого купальника. Села на бревно, чтобы обуться. Сквозь облака выглянуло солнце, раскрасив их оранжевыми пятнами. Стало чуть теплее. Мы дошагали до входа, и я пошла в туалет. Там висела табличка с просьбой не смывать бумажные полотенца в унитаз. Но никакого унитаза не было – просто доска с дыркой.

– Ты уже хочешь ехать домой? – спросил Иван, когда я вышла.

– А тебе разве не нужно возвращаться? – сказала я.

– Не прямо сейчас. У нас есть время полюбоваться закатом.

Мы снова полезли через забор и потом шагали – долго, как в комедии, – пытаясь найти солнце.

– Не волнуйся, мы его найдем, – говорил Иван. – На худой конец, к утру оно точно появится.

Как прекрасно было бы гулять с ним вот так до утра, подумала я. И я действительно так чувствовала – несмотря на то, что он заставил меня нервничать, и что мы всю дорогу не могли друг друга расслышать, то и дело повторяя «Что-что?» Тут показался пруд, а над ним колыхался плавящийся желток солнца. Мы сидели на бревне, наблюдая, как оно опускается за горизонт.

– А ты знаешь, что я принес тебе книжку? – спросил Иван.

– Нет.

Он вынул тонкую зеленую библиотечную книгу. Это оказались сказки на русском. Первая называлась «Коза чего-то там»[46]. Мы оба не поняли, что за коза такая. Ясно одно – от коз никуда не деться. Склонившись над первой страницей, мы установили, что речь идет о купце с тремя дочерями. Он построил новый дом. Туда пошла старшая дочь, и ей там что-то показалось. Младшая дочь тоже пошла. И опечалилась. «Бедняжка», – перевел Иван.

– Бедняжка? – эхом отозвалась я. Иван знал русский лучше меня, хоть и пропустил семестр ради курса по славистике, который хотели закрыть, если не наберется достаточно студентов.

Иван кивнул.

– Ну, может, не именно «бедняжка», но, типа, ее стоит пожалеть.

Для чтения стало слишком темно. Иван сказал, что в венгерском слово «коза» заимствовано, скорее всего, из турецкого. На слух и в самом деле – почти одинаково. Потом мы сравнили «траву», «корову» и «свинью». Они различались. А «яблоко» вместе с «ботинком» звучали похоже.

– Сколько слов мы еще найдем, если продолжим в том же духе? – спросил Иван.

– Наверное, много, да? Ведь нам известно много слов.

– Нет, если считать только те, что совпадут.

– А! Тогда не знаю.

Мы пошагали к парковке. Темнело всё быстрее и быстрее.

* * *

Зоны самообслуживания на заправке не было, поэтому мы подъехали к зоне комплексных услуг и слезли с мотоцикла. К нам засеменил тощий конопатый парень. Иван разглядывал цены. Мы с парнем встретились взглядами. Я в тот же миг поняла, что мы с ним ровесники и что он тоже это понял. Иван отвинтил крышку бака. Парень вынул из гнезда пистолет и вручил его Ивану. Мы стали наблюдать, как Иван наполняет бак.

– Классная тачка, – сказал парень.

– Спасибо.

– Ямаха?

– Судзуки.

Слово «Судзуки» было написано прямо на баке.

– Да? – Парень взял у Ивана деньги и неторопливо побрел к офису.

– Вот такие комплексные услуги, – заметил Иван, включая зажигание.

В Кембридже часы на банковской башне показывали 8:40. Мы пошли в столовую к Ивану. Во время сессии столовые работают допоздна. За столиком у входа два студента упали головами на книжки – то ли спят, то ли убиты. Девушка в углу уставилась на свои учебные карточки с невероятной свирепостью, словно собиралась их сожрать.