Идиот

Я обернулась, но Светланы не обнаружила. Вокруг я видела только мужчин. Я вспомнила, что Светлана была одета в розовый кардиган и белую футболку. В толпе мелькнуло что-то розовое, но это оказался полуголый ребенок на плечах у мужчины.

Мне казалось, прошли годы, когда чья-то маленькая ладонь схватила мою.

– Селин! Я уже думала, что потеряла тебя.

– А я думала, что потеряла тебя.

Взявшись за руки, мы продрались обратно на тротуар. Мимо проплыли матросы, раздавая презервативы с изображением якоря, потом – десяток Джеки Кеннеди на подвесной платформе, а за ними – пенис из папье-маше размером с ракетную пусковую установку. На платформе с пенисом играла «Макарена», и на словах «эй Макарена» пенис извергал белые бумажные ленты.

Наконец мы свернули на боковую улицу, и Светлана отпустила мою руку.

– Пойдем: у нас-то нет гей-гордости, так и на параде нам не место, – сказала она. Моей руке тут же стало одиноко.

Мы вернулись в квартиру – надо было еще собрать чемодан. Я нервничала, поскольку последние две недели никак не контактировала с Иваном. Я плохо разбиралась в устройстве интернета и не знала, что для проверки университетской электронной почты не обязательно находиться на территории университета.

– Если волнуешься, просто позвони ему, – сказал Светлана.

– Но я не волнуюсь.

– Нет, волнуешься.

Мы присели на край Бояниной кровати. Я сняла трубку, продиктовала номер из своей записной книжки с Ван Гогом, и Светлана набрала его на дисковом аппарате.

Послышался какой-то иностранный рингтон, и автоматический женский голос что-то быстро произнес по-венгерски.

– Уважаемый чего-то там! – говорил голос, – чего-то там чего-то там чего-то там. – Потом голос стал называть цифры. Я их разобрала. Это был номер Ивана. Я в ужасе швырнула трубку на рычаг.

– Только не говори, что подошла мать и ты бросила трубку.

– Наверное, он дал мне неработающий номер. Там говорит робот.

– И что сказал робот?

– Не знаю, там что-то по-венгерски. Но он назвал его номер.

– И что было дальше?

– А дальше я повесила трубку.

– Даже до конца не дослушала?

– Что толку? Всё равно по-венгерски.

– Порой диву даешься, как ты умудряешься… – Светлана взяла телефон, снова набрала номер и стала слушать. Через минуту протянула мне трубку. – Теперь по-английски.

– … изменился, – говорил робот с британским акцентом. – Новый номер… – Я записала новый номер, и мы его набрали.

– Ал-ло? – ответил мужской голос.

– Алло, – сказала я. – Можно Ивана?

– А. Минутку.

– Алло? – произнес Иван.

– Привет, – сказала я.

– Ты где?

– В Париже.

– Еще в Париже? Но у тебя же самолет из Брюсселя.

– Да, в Брюсселе пересадка.

– Ага, ясно.

Наступила пауза.

– Ладно, – сказала я. – Просто хотела убедиться, что у нас всё в силе.

– Хотела убедиться, что у нас… что?

– Всё в силе.

– Всё в силе?

– Да.

– Другими словами, не забыл ли я о твоем приезде?

– Ну, не случилось ли чего?

Пауза.

– Я не забыл, что ты приезжаешь, – сказал он. – Я часто забываю о разных вещах, но об этом – помню.

* * *

Самолет вылетал в семь утра, поэтому такси я заказала на пять. Причем звонила сама, без Светланиной помощи. А потом – хотя чемодан я еще не собрала, мы со Светланой отправились на пробежку к реке. Было пол-одиннадцатого вечера, и небо окрасилось в розовато-серый цвет. Усыпанное огнями чертово колесо напомнило Светлане об одной ее подруге, которую она третировала в детстве. В своем дневнике она писала: «Санья придет через двадцать минут. Интересно, сколько понадобится времени, чтобы довести ее до слез». А потом позже: «Ровно три минуты и сорок три секунды».

– Я проводила научный эксперимент, чтобы выяснить, до какого предела Санья будет терпеть.

Это была наша последняя пробежка на Сене. Светлана сказала, что можно попробовать одновременно бегать вдоль Дуная, когда она будет в Белграде.

* * *

Светлана не уставала напоминать мне про сбор вещей, но у нас тут же находилась новая тема, которую мы еще не обсудили. И так – до двух ночи.

– Тебе реально пора собираться, – сказала Светлана. – Разбуди меня, когда будешь уходить.

Сборы я закончила только к четырем. Потом вышла на балкон, закурила и стала разглядывать музей, размышляя, простоит ли он еще тысячу лет. Через сколько лет его здесь больше не будет? Я в последний раз залезла в Боянину ванну на декоративных ножках, надела новое, матросской расцветки платье на пуговицах, которое подарила мать, выпила чашку «Нескафе» и поела хлеба. Без десяти пять я похлопала Светлану по плечу. Не успела она встать с постели, как тут же обнаружила, что я забыла спортивный свитер и книжку.

– Как следует подумай, что ты еще не взяла? – сказала она.

– Если что-нибудь найдешь, просто выкинь, – ответила я. – В Италию ничего с собой не тащи.

– Не забудь позвонить мне в Белград.

Она помогла мне втащить в лифт чемодан, и я задвинула гармошку разделяющей нас решетки. Лифт стал опускаться всё ниже и ниже.

На улице пахло ранним утром. Мимо проехала зеленая уборочная машина, разбрызгивая воду и подметая тротуар.

Практически тут же появилось и мое такси, белый «Рено».