Идолы театра. Долгое прощание

Приручить непокорных помогает культурная поляризация – асимметрическая зависимость культур, часть из которых принадлежит к богатым регионам Севера, а часть – к бедным регионам Юга. Речь идет о перерастании глобальной проблемы мирового дуализма в классовую пропасть и в цивилизационный раскол одновременно: в этом плане нам одинаково близки и негативная диалектика марксизма, и позитивная метафизика цивилизационизма. На уровне индивидуального хронотопа речь идет о конфликте между людьми времени (богачами, производителями) и людьми пространства (бедняками, потребителями). Они имеют разную степень доступа к благам. При этом богатые люди Севера привыкли подчинять бедных людей Юга при помощи кредитов, которые предлагает ядро глобальной экономике своей колониальной периферии. Периферия же в ответ на кредиты, с которыми она не в состоянии расплатиться, отправляет в метрополии рабочую силу – дешевую рабочую силу, взращенную в аграрном придатке рынка, лишенного своих технологий и позитивного промышленного потенциала.

Именно в такую аграрную колонию глобальный мир и пытался превратить Украину. Трагическое величие России в этом процессе состоит в том, что она, по мнению А. Секацкого, принесла огромную жертву: согласилась мириться с внутренней несправедливостью ради того, чтобы не войти в зависимость от несправедливости внешней[38]. С точки зрения образа Отца и динамики диалога с ним Сына Россия согласилась терпеть недостатки родного империалистического Отца в осознанном слиянии с ним, с той лишь целью, чтобы не впасть в зависимость от извращенного колониального Отца внешнего глобального контроля, завершив круг развития от центризма через осознание нехватки и либеральную децентрацию к новому центризму и консерватизму. В этом и состоит глубочайшая мировая тайна России как Чужого, Иного, Неприрученного. Российский, русский, империализм как родоплеменная семейная модель сакральной монархии, теократии, автаркии противостоит западному колониализму (постколониализму) по принципу противостояния «удобрения» (альтруистической самоотдачи Отца Сыну) и «пересадки (прагматической зачистки Господином Раба) во взаимодействии культур. Запад склонен к зачистке, Россия – к самоотдаче.

Еще один, довольно странный, способ взаимодействия глобальной метрополии с колониями – это культурная изоляция. Фундаменталистское сопротивление местных культур глобализации касается, в первую очередь, исламских стран. Естественная реакция на насилие в виде реваншистского ответного насилия используется глобальным миром, который включает в себя по принципу «всё включено», рассмотренном нами в предыдущем параграфе, бунт против себя же. Контркультура приобретает замкнутую символическую идентичность, изолируется от других контркультур и репрезентуется в общей «салатнице» вкусов. Для любой контркультуры находится своя изолированная ниша. Изоляция становится механизмом апроприации. Неугодного атомарного субъекта можно легко удалить, предварительно создав ему атомарность. Включение в себя оппозиции (апроприация) происходит по принципу номинации правого крыла антиглобализма. В конгломерации с левым крылом они и образуют баланс постмодерных форм фашизма и антифашизма. Иные формы взаимодействия культур в глобальном мире немного повторяют предыдущие: поляризацию, изоляцию, глокализацию. Особый интерес представляет культурная универсализация – это процедура тотального захвата мира посредством непрерывного нарушения устойчивых границ – трансгрессии. В результате последней образуются специфические гибридные (кросскультурные) формы бытия людей, которые в качестве перекрестных комплексных идентичностей предлагаются разным локусам рыночной нишевой аудитории. Так, транскультура сливается с интуитивным креативным маркетингом сетевого общества. Изоляция и универсализация друг другу не противоречат: глобальный контекст рынка, претендующего на универсальность, включает в себя локальные тексты замкнутых непроницаемых рыночных символических идентичностей.