Идолы театра. Долгое прощание

Этого нельзя допустить. Оба полюса надо попытаться вывести из глобального контроля и организовать диалог общечеловеческих ценностей с конкретно-историческими на основании уважения к своей цивилизации и ко всему миру. Мы уже говорили о том, что любая традиция, воспринятая как переживаемый субъектом личный миф, является революцией – основной ценностью универсализма. А любая революция получает номинации из предыдущей истории идей, опираясь на традицию – основную ценность цивилизационизма. Метафизика развертывается в диалектику, а движение имеет трансцендентальное метафизическое ядро, его диалектика сворачивается в метафизике. Движение есть покой, покой есть движение. Драма человечества – это постоянный режим диалога между синтагмой и парадигмой, разрывом и синтезом, памятью и новизной.

Такой диалог будет лишен скользящих означающих либеральной гегемонии. Он приведет к тому, что главной оппозицией мира станет дуальная схема «глобализм – антиглобализм» вместо дихотомии «левое – правое». И этой бинарной оппозиции уже нельзя будет избежать ни в социальном смысле этого слова, ни в культурном, потому что Россия бросила вызов глобальному миру, даже будучи в какой-то мере его частью. В ближайшее время выход на конвенцию и на замыкание глобального кокона в некой мета-позиции усредненного Третьего (общественный договор) будет чрезвычайно сложным, да и ненужным, делом. Идет противостояние миров. Эта мировоззренческая война – шире боевой. Подобно тому, как когда-то Деррида прощался с философией диалога, предлагая взамен релятивный постмодерный плюрализм, нынче мы прощаемся с адским плюрализмом. Деррида говорил: «Прощайте, Левинас» и «Каждый Другой есть Другой». Мы говорим: «Прощайте Деррида» и «Каждый Другой есть Тот же».

2.10. Это всё скоро закончится

Мы обрисовали перед вами историческую картину развития общества от премодерна к модерну и постмодерну и от постмодерна к неомодерну. Картина эта невольно носит эсхатологический характер, но мы бы предпочли говорить в научных категориях, чтобы не быть обвинёнными в идеологической или конспирологической зависимости. Происходит ломка старого мира. Нет, мы не имеем сейчас в виду никаких революций, кроме глобального мировоззренческого кризиса, происходящего по мере поляризации плюрального мира в систему нового противостояния Запада и Востока – цивилизаций моря и суши, воды и земли, небытия и бытия, материи и идеи, либерализма и традиции. С точки зрения Эриха Фромма премодерн – оргиастическое единство первобытности, тесное общение в родоплеменном обществе, царство сакральной традиции и приписанной ею монолитной идентичности[89]. Модерн – эпоха распада традиционной системы коммуникации, последним проявлением которой был античный космос как гармония сфер. С появлением средневекового христианства, выделившего субъект в избыток по отношению к любой гармонии, «космос» как принудительно согласованное Символическое Реальное был разрушен. В нём появилось то, что Ролан Барт навал бы Punctum-ом – дырой, щелью, отверстием, проколом[90]. Этот прокол связан с вертикалью устремления человека к Богу, трансцендентно пребывающему за пределами гармоничного, сцепленного в своей тотальности, репрессивного космоса.

Жак Лакан истолковал этот момент расставания с античной гармонией сфер иначе, в духе апофатики, свойственной негативной онтологии: космоса «нет» (в гносеологическом, но не в онтологическом смысле слова), ибо Реальное в чистом виде – не доступно, оно – слишком травматично, оно – продукт мысли[91]. Субъект может лишь воображать себе космос как некое Символическое Реальное: с полетом Юрия Гагарина окончательно завершилась античное Воображаемое (Символическое) Реальное принудительной гармонии сфер и началось советское Воображаемое Реальное свободной бесконечности времени и пространства, – произошла революция картиниы мира, сдвиг парадигм. Отсюда – дискурсивная несостыковка при встерче Лакана с советским психологом А. Леонтьевым, когда Лакан заявил последнему: «Космонавтов не существует»[92].