«Иду на красный свет!»

Этим не перечеркивается жизнеспособность предшествующего искусства, не исключается право на существование разных стилевых направлений, изобразительных средств. Просто подлинное вдохновение, озарение, новаторство всегда связаны с поисками самостоятельного пути, чему художник учится всю свою жизнь. Только на этом пути он может создать свою Главную книгу, в том смысле, как об этом писала Ольга Берггольц в «Дневных звездах».

Надо сказать, что Йозеф Рыбак вообще очень хорошо знает не только русскую классическую литературу, но и литературу советскую, в ее истоках и развитии, что тоже нашло отражение в его публицистике. Первые его встречи с советскими поэтами и прозаиками относятся еще к довоенному времени, когда в буржуазной Чехословакии побывали Маяковский и Есенин, Корнейчук и Фадеев, Эренбург и А. Толстой. Но особенно интенсивными становятся связи между чехословацкой и советской литературой, писателями наших стран после 1945 года. Во многом этому способствовала и деятельность Йозефа Рыбака.

О мастерстве Рыбака, автора очерков-портретов, литературных портретов, можно судить по книге «С пятого на десятое». В них тоже четко обозначены качественные признаки творчества этого писателя, его открытость навстречу собеседнику, жажда передать ему по наследству то святое, что принадлежит его памяти.

Еще раньше им была написана «книга о поэтах и творческих личностях», символический смысл которой вынесен в ее название — «С орлиными крыльями» (1954). В 1973 году Рыбак создает очерк-портрет национального героя Чехословакии Ю. Фучика — «Сказание о Юлиусе Фучике». И снова писатель обращается к своей памяти в книге «С пятого на десятое», чтобы, выполняя свой человеческий и патриотический долг, еще и еще раз соединить своих современников с теми, кто умел «возвыситься мыслью над буднями», постичь грандиозность вызванных Октябрьской революцией исторических процессов, умел заглянуть в будущее, созидать себя и других.

Книгу «С пятого на десятое» действительно можно читать, начиная с любых ее глав-портретов (в настоящий сборник включены литературные портреты чешских и словацких поэтов и прозаиков), чем и оправдывается ее заглавие. Однако это не означает, что она распадается на эти отдельные главы, части. Они объединены все той же, проходящей через все творчество Рыбака мыслью о необходимости исторического взгляда на прошлое и настоящее, его стремлением включить в современный литературный процесс традиции, сильные высшим проявлением человеческого духа. В портретах выражаются представления писателя о национальном характере, о человеке в горьковском его понимании. Их содержание направлено против всего, что несет на себе печать духовной индифферентности, разрушения личности, печать антиисторизма.

Те, о ком пишет Рыбак-портретист, увидены зорким, добрым, чутким глазом художника и предстают в их человеческом и творческом своеобразии. Но здесь хотелось бы отметить и другой момент, указывающий на особенности архитектоники рыбаковских литературных портретов. В них остается чувство восхищения людьми, с которыми он жил, боролся, творил. Но теперь писателем владеет еще и радость творческого воссоздания их образов. Эти люди стали частью его духовного мира, их образы овеяны глубоко личным его отношением. Однако Йозеф Рыбак не случайно обращается к форме литературного портрета, разрастающегося до размеров целых глав, даже целой книги («Сказание о Юлиусе Фучике»). Он хочет еще резче, острее прочертить идею о необходимости бескомпромиссной борьбы против девальвации социальной, политической, гражданской, творческой активности художника, искусства, культуры в целом. В литературных портретах Рыбака заложен необычайной силы заряд: они призваны не только поддерживать, укреплять национально-историческую память, но и показать, «каким может, каким должен быть человек».

Нельзя не сказать хотя бы несколько слов о Йозефе Рыбаке как талантливом художнике-графике, блестящем иллюстраторе собственных книг.

На первый взгляд его рисунки могут показаться предельно простыми, чересчур скупыми и лаконичными. И все-таки посредством вот таких простых, незамысловатых линий он создает в «Волшебном прутике» портрет своей матери, в котором столько теплоты, добра, света, нежности, спокойного и одновременно горделивого сознания своего материнства. Или дружеские шаржи, портреты С. К. Неймана, В. Незвала, Л. Новомеского, К. Чапека, Э. Э. Киша: в них не только схвачены чисто внешние индивидуальные приметы, а присутствует всегда и еще что-то человечески живое, связанное с интеллектуальным миром портретируемого.

Лиричны, проникнуты настроением рыбаковские пейзажи, как правило, полные воздуха, свежести, движения. Эмоциональный настрой и объемность отличают и зарисовки Рыбака, изображающие городской пейзаж, городские улицы, кварталы, архитектурные ансамбли. Остры, шутливы его карикатуры.

И все это характеризуется выразительностью найденного образа.