Иду на свет

На Санту всё так же не смотрит.

Только перед собой — и снова по холодному зло.

Снова же сжимает в ладони её кисть. Тянет обратно в зал.

Уже в нём вдруг приближает к себе за талию, прижимается губами к виску.

— Санта, пожалуйста…

Обращается серьезно, но суть просьбы тоже не озвучивает.

А её кроет тоска опять…

Разве же она ещё не доказала, что не Маргарита? Или она всю жизнь должна доказывать?

Глава 21

Санта расстегнула молнию на платье, не сдержав при этом облегченный тихий стон. Только сейчас, освобождаясь от одежды, окончательно поняла, насколько устала.

Думала, морально только, оказалось — физически.

Переступила через ткань, потянулась за плечиками. Услышав донесшееся из спальни:

— Что он от тебя хотел? — застыла.

Сначала смотрела на себя в зеркальном отражении. Полураздетую в черном и кружевном. Всё ещё с прической на голове и не осыпавшимся макияжем на лице. Потом закрыла глаза, проглатывая раздражение.

Не понимала, что Данила обязательно спросит? Понимала, конечно. Но очень не хотела повторно поднимать тему.

Видеть в его взгляде злость, страх, неуверенность в ней. Отчитываться, как делают школьницы. Клясться, обещать, доказывать.

У неё сил на всё это нет. Неужели непонятно?

— Предложил работу.

Немного продышавшись, Санта ответила вроде бы спокойно. Взяла себя в руки, скатала чулки, расстегнула бюстгальтер. В зеркало больше не смотрела, повернулась к одному из ящиков, чтобы достать пижаму. Боковым зрением уловила, что Данила появляется в дверном проеме между спальней и гардеробной. Смотрит на неё… Ждет, тоже застыв с недорасстегнутой манжетой рубашки.

Продолжения, конечно же. А Санте снова не хочется ничего говорить.

— Ты серьезно? — Данила уточняет по прошествии какого-то времени. Санта успевает нырнуть в майку и высвободить из-под ткани намертво залакированные волосы.

Поворачивается к нему, смотрит немного с вызовом, приподняв бровь. Спрашивает:

— Думаешь, мне нельзя серьезно работу предложить?

И знает же, знает, черт возьми, что он имел в виду совсем не это, но зачем-то нарывается на скандал. Дура, наверное…

— Первую серьезную работу тебе предложил я. Поэтому не передергивай.

В ответ получает закономерную просьбу-приказ. Хмыкает, плечами пожимает.

Нет — так нет.

Шорты комкает в кулаке, направляясь на него. Думает о том, что сейчас душ примет — её отпустит. Всё хорошо будет. Лягут спать, а завтра выходные…

Санта не ожидала, но мужская рука преграждает путь.

Она немного смотрит на пальцы, которые держатся за косяк. Потом вверх и влево — на Данилу.

Он хмурится. Между бровей — складка.

— Сант…

Обращается, будто устал. И ей тут же снова стыдно. И хочется достать из себя обычный непередаваемый, щенячий даже, восторг со времен начала их отношений. Но он будто спрятался, а она найти не может…

— Он правда предложил работу. Плёл о том, что может поговорить обо мне с Игнатом или Макаром. Оставил визитку. Предлагал позвонить… Но я не дура, Дань. Я всё понимаю…

Последние предложения были произнесены с сожалением, Данила на них сильнее нахмурился.

Снова потянулся к ее лицу своим, щеки коснулся губами. Оторвался, но не отпрянул…

— Это игра, Сант… Это всё игра…

Произнес, вызывая у девушки снова улыбку — снова горькую.

— И это я тоже понимаю.

— Не подпускай его к себе.

Данин взгляд жег кожу. Слова проникали под неё. Санта снова замерла, смотря уже в спальню.

Понимала суть его просьбы. Откуда возникла и почему закономерна. Понимала, а хотела бы, чтобы просьбы не было. Она же не маленькая…

— На пары не являться. Из Веритас уйти. По барам не ходить. К себе не подпускать. Что ещё не делать? Дышать по графику или свободно?

Санта озвучила тихо, тоже повернув голову. Практически в мужские губы.

Которые не тянутся к её рту, а отдаляются.

Данила смотрит недолго, ничего не говоря…

А Санта красноречиво опускает взгляд на руку.

Много ограничений. Сплошняком облаченные в просьбы приказы.

А ей ведь свобода нужна не затем, чтобы тут же броситься блядовать, как сделала Рита. Это тоже о доверии и готовности положиться.

Она не виновата, что когда-то Даниле не повезло. И она не хочет отгребать за Риту.

— Что ты делаешь, малыш?

Данин вопрос выглядит внезапным. Так же звучит. Он слишком попадает в цель. И слишком ласково произнесен.

Он тут же гасит злость и напоминает об усталости.

Санта шепчет:

— Я не знаю…

А потом позволяет себя привлечь. Данила обнимает, вжимается губами в волосы, потом в щеку. Сильнее сжимает… И ещё сильнее…

— Я понимаю, что ты для меня стараешься. Стыдно, что не могу оценить. Но сегодня мне было сложно. Там все успешные и на голову выше. Я стояла, слушала и понимала, что никогда такой же не стану. А мне хочется, Дань… Поэтому бешусь. Неудачницей себя чувствую…

— Ты спешишь просто, жадина…

Из Санты начинают литься слова, которые расслабляют Данилу.

Он отвечает с улыбкой.

Она же против воли растягивает губы Санты. Эта — тоже усталая и не слишком радостная. Но без яда. Не злая.

— В этом вся беда. Ты прав. Я — жадина. А ты — слишком хорош.

Женская рука едет по рубашке вверх, гладит шею, ныряет в волосы…