Иду на вы!

С холма хорошо видно поле битвы, усеянное телами павших воинов, стоящих, понуро опустив головы или бродящих по полю лошадей, потерявших всадников. Видно рыщущие по полю отдельные небольшие отряды хорезмийцев, печенегов и карабулгар. С неба доносится клекот стервятников, тучи воронья перелетают с одного места на другое, стаи шакалов рыщут окрест, не решаясь начать пиршество, дожидаясь ночи.

Сердце каганбека Иосифа блаженствует при виде этого поля. Его предки могут гордиться своим потомком: он не проиграл еще ни одной битвы, и каждая из них вселяла в него уверенность, что и грядущие битвы закончатся победой его войска. И главная битва произойдет в следующем году, когда он приведет свои войска под стены столицы Руси Киева. Что с того, что Святослав разбил печенегов? Дикие не имеют понятия о правильном построении войска, они наваливаются на врагов беспорядочными толпами, и не удивительно, что русы, воспринявшие военное искусство в западных землях, одержали над ними верх. Но князь Святослав не может знать всего: он молод, самонадеян, он просто глуп, чтобы тягаться с ним, каганбеком Иосифом, впитавшим в себя мудрость своих великих предков.

Завыли трубы – и все стихло и замерло в почтительном ожидании.

На верхнюю ступеньку помоста поднялся глашатай в коричневом халате и, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, принялся выкрикивать нараспев на аланском языке:

– Великий каганбек, – да продлит Всевышний его драгоценные годы! – сердце которого преисполнено гнева на ваш неблагодарный народ, готов и в этот раз простить своих рабов и не разорять ваши города и селения. Но при одном условии: вы, князья и старшина аланская, как и весь ваш народ, заблудший аки стадо скотов среди густого леса, должны отречься от мерзкой веры христианской, которую вы приняли от презренных ромеев, вернуться к вере своих отцов и впредь выступать со своим войском туда, куда укажет вам наш высокородный повелитель, – да укрепится его власть и воля на все стороны света! В случае же, если вы откажетесь исполнить эти условия, ваши города и селения будут разграблены и сожжены, дети, юноши и юные девы, не знавшие мужей, уведены в рабство, остальные преданы смерти. Запустение придет в ваши селения и города, и следа вашего не останется на этой земле. Решайте! В вашем распоряжении время, отпущенное этими песочными часами. – И глашатай перевернул стеклянные колбы – песок из верхней посыпался в нижнюю.

Такое условие явилось неожиданностью для князей и старейшин аланских. Они молча смотрели друг на друга, не решаясь произнести страшное слово, которое от них ждали победители.

– Так не может продолжаться долго, – заговорил князь Арслан, многочисленный род которого занимал пространство в верховьях Терека и его притоков, имел девять укрепленных городков и множество селений. – Надо соглашаться, чтобы спасти наш народ. Я уверен, что Господь простит нам наше вынужденное отступничество, ибо мы не исторгнем светлый лик его из наших сердец.

Остальные молча покивали головами.

Князь Арслан повернулся к каганбеку и сказал:

– Мы согласны выполнить твои условия, победитель.

И тогда…

И тогда к кучке священников кинулись полуобнаженные черные рабы с кольцами в носу и железными ошейниками, сорвали с них рясы и порты и поволокли к десятку больших деревянных крестов, лежащих на земле. Священников распяли на них и стали загонять в руки и ноги большие гвозди.

Крики ужаса и стоны смешались с громкими молениями, стуком молотков.

Гвардия хохотала.

– Что же ваш всемогущий Иса не помогает вам? – кричали со всех сторон.

– Что это за бог, который не защищает свою паству?

Кресты подняли и укрепили.

– Смертию смерть поправ, яко же Иисус Христос, спаситель наш, принял муки смертные, тако же и мы, грешные, муки примаем, – хрипел на кресте пожилой священник, вращая налитыми кровью глазами. – Да падет на головы врагов наших проклятие, да сгинут их кости и не останется следа от их племени, да отвергнут их люди, яко Господь отверг их племя, уподобив псам бродячим, не ведающим своей земли! Да свершится… О-оооо, Го-оспо-оди! Больно-то ка-ак, правосла-авныи-яяя!

И с других крестов раздавались хриплые моления и проклятия:

– Явися еси днесь вселенной и свет твой Господи знаменася на нас в разуме молящих тя пришед еси и явися еси свет непреступный укрепити души наши и сократити страдание…

– …в кротости страдания приемля безбожных мучителей благословляя прости их еси бо не ведают что творят…

Какой-то молодой воин не выдержал, выхватил копье из груды лежащего оружия, бросился к кресту и вонзил его в грудь старика-священника, и тот, испустив дух, обвис на гвоздях. Но воина схватили тут же, сорвали одежду и, подняв, прибили к кресту с обратной стороны.

– Теперь снимайте ваши нательные кресты и бросайте в пыль перед распятиями! – последовала новая команда. – Ибо в пыль превратится вера нечестивая, измышленная презренными рабами!