«Идущие на смерть» (СИ)

Отпустив Грамматчикова в док, куда тот ушел крайне воодушевленный как новым командованием, так и возможными перспективами, Павел Петрович вызвал в кабинет лейтенанта Непенина, командира миноносца «Сторожевой». До войны он служил на канонерской лодке «Манджур», интернированной в Шанхае, но офицер перебрался в Порт-Артур, желая воевать с японцами. Сражался храбро, дерзко и отчаянно, еще молод — всего 33 года, евангелистский возраст. Прошел войну с Китаем, получил орден, да еще два представления ждут в Петербурге утверждения — там не до войны, все завсегдатаи Морского ведомства живут размеренно и царит страшная волокита. А на войне офицеры гибнут, и многие так и не успевают получить заслуженные ими ордена. Да и с чинами тянут бессовестно, пресловутый «ценз» выдерживают постоянно — тот же Непенин вот уже как семь лет в своем лейтенантском достоинстве служит.

Ухтомский внимательно посмотрел на Андриана Ивановича, который через двенадцать лет может принять командование над Балтийским флотом — офицер умный и талантливый, знаток радиодела, шифровки и дешифровки сообщений по радиоперехвату, которыми уже сейчас интересуется, как и делами разведки. А таких перспективных специалистов нужно выявлять и немедленно привлекать к живому делу…

Броненосный крейсер "Баян II" после перевооружения в 1916 году.

Контр-адмирал А.И. Непенин на мостике линкора "Севастополь" 1916 год

Глава 30

— И что же делать?!

Витгефт еле слышно задал себе извечный русский вопрос, разглядывая «Адзуму» — корабль отходил на двенадцати узлах, не больше.«Француженку» уже приняли под опеку бронепалубные крейсера Уриу, а пять «асамоидов» выходили из боя, следуя с русской эскадрой параллельным курсом и все дальше отдаляясь от «Адзумы».

Добить вражеский крейсер следовало, но Вильгельм Карлович помнил о густых дымах, наползавших с юга. В них командующий вполне резонно предполагал подходящие к месту боя броненосцы самого Того. Появление главных сил японского флота сулило очень большие проблемы — потеря одного-двух русских кораблей была неминуемой. Достаточно потерять ход на 3-4 узла и все — догонят и расстреляют.

Да и как добивать несчастную «Адзуму»?!

Хотя вроде бы ситуация для этого самая благоприятная — повернуть всей эскадрой на юг, набрав максимальный ход. За час настигнуть вражеский крейсер, отпихнув крейсера Камимуры в стороны — ведь те постараются защитить пострадавшего «собрата» всеми силами.

— Тогда будет потеря втрое больше времени — час туда, час обратно, и еще час на дело, в лучшем случае!

Пристально смотря на вражеские корабли, беззвучно пробормотал Витгефт себе под нос, оценивая шансы. Ведь если отправить на добивание крейсера контр-адмирала Иессена, то такое означает погубить «Россию» и «Громобой» без всякой на то пользы — Камимура просто перехватит их всей своей эскадрой. Так что возможностей практически нет, идти всем вместе означает потерю времени, необходимого на бегство — а именно скорость сейчас главное. Отправить какую-то часть эскадры — безвозвратно потерять ее, и, возможно, совершенно напрасно.

— Нет, так не следует делать…

Вильгельм Карлович не поддался всеобщему настроению в рубке, не дал себя захлестнуть радостным эмоциям. Ведь все понятно и просто — повернуться всем, набросится массой на «подранка» и «втоптать» броненосный крейсер в суровые воды Японского моря.

Все четко и понятно, решение лежит, как говорится, на поверхности. Но именно это и внушало опасения, поспешное решение могло обернуться чудовищной ошибкой.

— Слишком красочное действо, таких доселе мы не видели! Раньше все было просто, даже дымки от попаданий были не видны»

И еще одна мысль забилась в его голове предупреждением, внесенная до отплытия Ухтомским. Ведь со стороны противника все происходящее с «Адзумой» может быть обычной хитростью, восточным изощренным коварством. К которому, кстати, так склонны японцы. Эти макаки совершили нападение на Порт-Артур без объявления войны, повредив разом два русских броненосца и крейсер на внешнем рейде. А еще до начала войны блокировали в Чемульпо крейсер «Варяг» и канонерскую лодку «Кореец».

И ошибка здесь его, начальника штаба наместника. Ведь тогда он просто не предполагал, что противник начнет действовать так подло, не соблюдая традиции войны. Так что вины в том прискорбном случаи на нем нет, хотя многие и обвиняют до сих пор. Но второй раз на хитрый обман нельзя поддаваться, всегда помнить о случившемся. В общем, действовать согласно поговорке — обжегшись на молоке, дуют на воду!