Идущий следом (СИ)

- Не тяну. Тихо! У Гавейна заваруха началась. Наши пилигримы, да еще и городская голь - они захватили свой любимый холм и вообще Холмы и держат уже неделю как. Гавейн с войском вышел в поле. Говорят, его мужики - они держатся старой веры - разозлились и восстали, требуют, чтобы он укротил еретиков, они их пастбища заняли. Сами мужики всего боятся, и герцога, и еретиков, а требуют... Кузнец продал оружие вроде бы им, оно у него все-таки не рыцарское. Он говорит, кто-то, Лот или Уриен, ему-то все равно, хочет напасть на отца. Не знаю, что делает другой сын - может быть, и с еретиками. А Броселиана, ее дочь Артес и внучка Мограуза готовят оборону города. Если у них получится, то город окружит лесная стена, и лес унесет целый город незаметно к самому Сердцу и Мира и там убережет.

- Нам надо туда! - вскрикнул Косынка, - Отец...

- Я туда без меча и копья не пойду и вас не поведу! Это безумие.

- Подожди, брат, - начал было Сумочка, - мы и так, и так туда...

- Поздно будет! Если город уйдет...

- Погодите, парни, - сказал я, усталый и властный, - не орите, голова болит. Давайте так: до лесу час пути, там посидим, подумаем. А то здесь разбойничают. Мы же почти без оружия.

- Но у тебя лук!

- Да заткнитесь оба! Пока идем в лес!

Бертран с облегчением согласился.

***

Было решено идти к лесу и завтра уже решаться идти куда-нибудь незнакомым путем. Я отдал ему готовые носки, он влез в них и запрыгал, запритопывал.

- Как ты себя в них чувствуешь?

- Как конь с копытами.

- А я, значит, рак с клешней?

- Угу. Не шути, Мельник, и так тошно.

Близнецы срезали себе по березовой дубинке, я осмотрел лук, Бертран сел на коня. Мы прошли немного, и вдруг Бертран говорит:

- Парни, у нас же есть оборотнева шерсть! Если кого и заметят, так только Грома!

- Точно! - осенило и меня, - А я-то совсем забыл! - правда, забыл: очень уж страшно и постыдно она мне досталась.

- Арнаут, Гираут, она у вас?

- Ага, - Сумочка вытащил откуда-то целый колтун. Мы поделили его и проглотили по клочку, остатки припрятали каждый у себя; кое-что Бертран смог запихнуть в рот даже Грому. Шерсть тому причиною или нет, но весь остаток дня никого мы не встретили, и даже пугливые сороки не обращали на нас никакого внимания.

Листва казалась тусклой, все березы - вырезанными из мела; а прежде выглядели так, словно отлил их кто-то из молочного живого стекла. Тонкая пленка сплошных облаков собрала под собой влажную теплынь, и преследовали нас целые стаи голодного комарья. Берега Подметки во многих местах заболочены, это целый питомник кровососов, а ветра их разносят повсюду. Сегодня, в тихий день, ветер не мешал им садиться, куда захотят, пить, кого захотят. Еще не войдя в лес, мы все исчесались и щеголяли опухшими мордами. Коню было лучше, никто не запрещал ему обмахиваться длинным хвостом.

- Где-то здесь, - сказал Бертран, куда-то вглядываясь, - будет одно прибежище покойного короля.

Тропы видно не было - просто сначала сосновая поросль-лабиринт, а потом старый смешанный лес.

- Откуда ты знаешь?

- Оно притягивает.

- А где тропа?

- Зеленый Король делал их незаметными. Наверное, начинается уже в лесу.

Братья не верили; мне было почти все равно. Тропа все не начиналась, комары постепенно отставали. Этого никогда не бывало раньше - но теперь следовало смотреть в оба, нет ли где растяжки или капкана. Одну мы нашли и сняли. Потом показалась высокая засека, обращенная кольями в лес. Строили ее недавно: набросали друг на друга упавшие стволы, кое-где понатыкали кольев. Может быть, напрягли самострел-другой, но свежих следов мы не увидели. Если самострелы не проверять, тетива истлеет, стрелы сорвутся - либо уже сорвались, либо выстрелят прямо в нас, как повезет - но это случится на другой стороне заброшенной кучи бурелома.

Края засеки терялись в кустах, ее долго пришлось обходить. Мы продирались сквозь заросли. а Бертран старался провести коня по чуть более чистому месту. На той стороне кусты почти исчезли, и никаких самострелов мы не нашли.

- Не понимаю, - бормотал Бертран, обводя коня мимо большой поваленной ели, - почему одна и та же вещь в разное время и разных местах стоит по-разному. Вот сколько стоит рогатина? Сколько стоили мои сапоги? Цена - это свойство, вроде веса, ее нельзя менять...

- Почему это нельзя? - ответил уставший Сумочка, - Очень даже можно. И нужно. Мы, купечество, делаем состояния из ничего, просто из разницы в стоимости. А вот вам для этого надо грабить и воевать. Мужикам надо работать.

- Да! - заявил вдруг Косынка, - Настанет время, когда купцы будут важнее рыцарей и даже королей!

- Эк занесло тебя пророчить! - оборвал его я, - Мы, похоже, на месте.

Место это было вырубкой. Она недавно пышно заросла малиной и крапивой, но было видно, что скоро эта сырая жгучая поросль кончится. И верно, мы вышли на полянку, поначалу как засеянную клевером, а дальше затянутую молодой земляникой. В центре стоял небольшой деревянный домик, а поодаль сидели собаки, очень похожие на пегих волков, смотрели на нас, но не подавали голоса. Собачья стая не возражала, когда мы вошли в этот дом.