Идущий впереди

самым смелым (прошелся по бревну над водопадом), умным («Человечество делится на гениев, талантливых, умных, посредственных и дураков — вот и все»; «У вас есть что-нибудь интересное почитать?.. Интересное, а это я все читал»; прочел 10 страниц «Капитала»),

самым красивым (без повода).

И чувствовать себя:

трусом («Чего же ты не вступился?!»),

глупым («Она на меня никакого внимания»),

несчастным (перед зеркалом: «Боже мой, ну кто-нибудь видел более уродскую рожу?»).

Вот через все это Серов пришел в свою юность.

Может быть, многие из нас прошли через это и вступали в жизнь страшно самоуверенными: «Все мы знаем, все мы можем». Но после первых двух-трех ударов мы понимали: «Ничего не знаем, ничего не умеем». И вот тогда начиналась настоящая школа. Она начиналась с того момента, когда приходилось брать в руки лопату, молоток, чертежную линейку.

Но многие из нас и в школе выходили из этой схемы. Мы делали совершенно непонятные вещи, совершали дикие поступки. Нас считали странными, чудаками. Нам ставили в пример среднепоказательных послушных Эдиков и Володей.

Когда же из нас что-то получалось, тогда нам припоминали эти странности и чудачества, утверждая, что именно в них мы проявляли свои способности и что проницательные взрослые уже по ним предсказывали нам удачное будущее.

Серов, пожалуй, подходил под первый вариант, то есть он считал, что он все знает, все может. Конечно, у него были и свои особенности.

Его считали умным парнем и способным математиком (он сразу прошел конкурс). Девочки находили его весьма интересным. Ребята — добрым и хорошим малым. Взрослые — очень начитанным (он полностью прочел «Фауста»). Комсорг — активным комсомольцем.

Серов любил:

Родину (хотя знал ее только по книгам и по рассказам, но если бы ему сказали: «Здесь, перед всеми, пойди и умри за Родину!», он бы, не задумываясь, вышел и тут же при всех умер),

маму (немного. Она все время разъезжала с отчимом),

Галю (первая любовь, в основном воспоминания),

математику (уверял себя),

коньки.

Он ненавидел:

фашистов (по кино и книгам),

директора школы (по собственному опыту),

утреннюю гимнастику по радио (никогда не занимался).

Он умел:

все, что было перечислено выше, плюс иногда быть остроумным.

Он не умел:

забить, не попадая себе по пальцам, гвоздь, колоть дрова, чинить электропробки, отличить сено от соломы, пшеницу — от ржи, токарный станок — от фрезерного, держать правильно лопату, ездить верхом на лошади, водить машину, перевязать руку (чтоб не спадал бинт), разжечь в лесу костер, стрелять из ружья, прибить отставшую подошву (чтоб держалась хотя бы час), зашить рубашку и зарабатывать деньги (не приходилось).

Был ли у него характер?

Серов этого не знал. Он приписывал себе в зависимости от настроения всевозможные черты.

Может, характер проявлялся в манерах?

Но он позаимствовал:

У Иванова — манеру пожимать плечами, показывая этим свое пренебрежение.

У Петрова — произносить «Да-а…», кривя рот и переходя на шепот.

У Сидорова — выражение: «Видал я вас в гробу».

У Зигбермана — говорить: «Ну, знаете, ребята…»

У Гали — смотреть спокойными, ледяными глазами на человека, который тебе не нравится.

И у какого-то киногероя — упругую походку.

А что было в школьной характеристике?