Идущий

Булох, Шрам и Камень неуклюже топтались на одном месте. Гвардеец у порога дома с опаской посматривал на Флека. И с надеждой: не сменят ли его прямо сейчас?

Из повозки появился мальчик. Гурин поддерживал его. Левую ногу мальчика охватывала цепь, второй ее конец Гурин намотал на свою руку. Цепь была тонкая, едва ли не ювелирной работы, но разорвать ее не смог бы и взрослый. Мальчик зажмурился после темной повозки, и Гурин подтолкнул его. Тот не сопротивлялся. Позволил подвести себя к дому. Флек хотел сказать ему что-нибудь, объяснить, что мальчика просят лишь вылечить человека, в конце концов, он ведь делал это раньше и не может пройти мимо чьей-то беды, но так не сказал ни слова. Флек почувствовал, что это – лишнее. Мальчик преобразился, его потянуло к дому.

Как и большинство домов Города, этот был добротный, из камня, с широкими окнами и остроконечной крышей, крытой черепицей. Крыльцо высокое, с пятью ступеньками. Дом располагался в южной части Города, в нескольких кварталах от Южных ворот. Мальчик неловко взобрался на крыльцо, замер на секунду, шагнул вперед. Гвардеец раскрыл дверь. Гурин, стараясь, чтобы цепь не натянулась и не мешала мальчику, двигался следом.

На пороге он остановился. Цепь натянулась. Гурин оглянулся назад, посмотрел на Флека. Гурин не хотел входить в дом, об этом говорил его взгляд.

Флек посмотрел ему в глаза.

– Ступай. С мальчиком это не опасно. Кроме тебя я никому не могу его доверить.

Гурин ничего не сказал. Он почувствовал, что натянутая цепь заставила мальчика остановиться, и переступил порог.

3

Запах в доме был сладко-горьким. Смесь противоположностей, где одно беспрерывно выталкивало другое с переменным успехом. Дини не слышал прежде подобного запаха. И он сразу понял, что это запах той болезни, о которой говорили воины Правителя.

Запах Болезни Без Названия.

Как только мальчик осознал это, он почувствовал, что его ожидает самое тяжелое препятствие для его дара. То, что притаилось в этом доме, являлось не просто болезнью, это была живая сущность, хотя ее нельзя было назвать разумной в человеческом понимании. В каком-то смысле эта сущность также осознавала, что явился кто-то, кто в силах нанести ей урон. В сотнях иных домов, где за последнее время побывал Дини, пахло хуже, пахло безысходностью, тяжело пораженной плотью. В первый момент казалось, что здесь ситуация менее опасная, но мальчик не обманулся. Та сладковатая составляющая, казалось, была сделана специально, чтобы усыпить человеческую интуицию и обоняние. Не будь этого, запах стал бы непереносимым, стал бы откровенным сигналом того, что здесь уже поставила свою печать сама смерть.

Когда цепь натянулась, мальчик не обернулся, чтобы узнать в чем дело. Его мысли, чувства, – все было направлено на изучение обстановки в доме. Воины Правителя сами привели его и вряд ли остановят в последний момент, чтобы вообще не дать что-либо сделать.

Цепь вновь ослабла – в дом вошел тот, кто вел мальчика. Дини сделал вперед еще пару шагов.

В доме находилась лишь молодая женщина лет двадцати пяти. Остальных членов ее семьи либо убили, либо просто изгнали. Она осталась одна, без малейшей надежды, без поддержки. Просто лежала на кровати – даже когда силы еще были, ее не выпустили из дома гвардейцы. После того, как приходил полный человек, по виду богатый лекарь, потоптался с сумрачным лицом и, ничего существенного ей не сделав, ушел, она поняла, что обречена. Возможно, поэтому ее и не выпускали из дому. В самом деле, куда ей идти? Если умирать, хотя бы в собственном доме.

Дини подошел ближе. Он ощутил, как нечто концентрируется вокруг женщины, уплотняется, как невидимый дым, пространство которого вдруг начало сжиматься. Женщина, казалось, высыхала изнутри. Кожа сухая, без малейших повреждений, она опадала, словно плоть под ней таяла. Женщина дремала или просто лежала с закрытыми глазами, но стоило цепина левой ноге мальчика звякнуть, женщина открыла глаза и посмотрела на Дини.

Она ничего не сказала, вообще никак не отреагировала, но Дини почувствовал, что у нее шевельнулась надежда. Может, она наслышана о мальчике, идущем через Все Заселенные Земли?

Дини опустился на колени перед кроватью, где лежала женщина. Цепь снова звякнула. Женщине стало неудобно смотреть на мальчика, не поворачивая головы, она направила взгляд в потолок. И беззвучно заплакала. Это вызвало у нее боль – даже плакать ее было больно, и она заставила себя замереть, закрыла глаза.

Мальчик помедлил, ощущая, как концентрация неистовства чего-то невидимого крепнет и крепнет, потянулся к телу женщины ладонями. Как делал это уже не раз. Руки не достали женщины. Казалось, ее тело удаляется одновременно с движением Дини. В душу закрался страх, породив образ: Дини тянется и тянется к больной, но никак не может ее достать. Мальчик подался вперед всем корпусом, и его ладони ощутили тело женщины. Кожа прохладная, как будто остывает с каждой минутой.