Идущий

Голос был невнятный, слова мальчик не разбирал, он воспринимал их, как умиротворяющий фон. Голосу стали сопутствовать образы. Дини увидел себя у болота. Кто-то будто спрашивал, что делал Дини, когда понял, что дороги назад нет? Мелькнуло лицо матери, такое прекрасное, каких не бывает у людей в этом мире. Прекрасное и полное ожидания. Оно растворилось во тьме, выплеснутой, как мутная жижа из ведра. Некто, тасуя образы, будто карты, спрашивал готов ли мальчик пойти на все, чтобы увидеть своих родителей? Продолжить путь, лечить людей, идти вперед и в конце своей дороги встретиться с отцом и матерью? Послышался голос отца, будто соглашаясь с невидимым собеседником, говорившим на языке образов.

Ты свободен в своих действиях. Где бы ты ни находился. Иди туда, где находится твое сердце.

Дини повернулся к стене, сквозь которую внешний мир по-прежнему источал робкие иглы света. Страх опускался на него каменной плитой, от которой невозможно увернуться. Образ маленького мальчика, идущего сквозь болотную жижу, в котором Дини узнал самого себя, ударил в глаза снопом яркого света. Дини зажмурился. Исчезли подвал и зловещие несокрушимые стены.

И снова голос отца.

Мысли окружающих тебя людей и прежних поколений убедили, что стена непроходима, если только ее не сломать. Это не так. Где угодно можно пройти, ничего не ломая. Стоит лишь захотеть, избавиться от страха и совершить задуманное. Стена – это не преграда, стена – часть этого мира. Впитай это в себя, и любое препятствие уже не будет для тебя препятствием. Оно растворится в тебе, ты растворишься в нем, и оно тебя не задержит.

Образ матери. На этот раз ее лицо закрыто серой вуалью. Чтобы разглядеть его, достаточно приподнять легкую ткань. Солнечный луч, ослепивший глаза, дарит закрытым векам тепло. Оно растекается по всему лицу. Растекается по телу.

Легкий, призрачный шепот.

Ты ступил в трясину, и она тебя пропустила.

Дини делает шаг, второй. Теперь он стоит вплотную к стене. Его руки поднимаются, они направлены ладонями вперед. На мгновение ему кажется, что он коснулся чего-то тонкого, хрупкого и нереального, как та прозрачная преграда на болоте, но ощущение быстро проходит. Ладони касаются стены, и мальчик не чувствует преграду – руки медленно погружаются внутрь стены, как если бы она состояла из серого застывшего тумана. Еще немного – и мальчик погрузит в стену руки по локоть.

Этому не суждено случиться. По крайней мере, сейчас.

Из слипшейся тьмы потолка вырывается некрупное, скомканное существо. Летучая мышь беззвучно пикирует на мальчика, напоминающего со стороны лунатика. На излете тварь распахивает дряблые плащики крыльев и всей массой вонзается в голову ребенка. С тихим, каким-то старческим шелестом летучая мышь взмывает к потолку, растворившись в темноте, этой родственнице ее непознаваемой души, чтобы начать второй заход.

Тварь опускается мальчику на плечо и жадно, суетливо тыкается мордочкой в его шею. Чтобы прокусить кожу и присосаться к ране.

2

Они увидели стены города, когда небо на востоке потускнело из-за дыхания ночи, зашевелившейся в своем логове.

Карета шла на полной скорости, ближе к Антонии пришлось сбросить обороты – поток людей возле города стал насыщенным. Всадники подстраивались под ход кареты, вперед никого больше не отпускали. Лишь талх, ранее ехавший в паре с Занлом, по-прежнему оставался немного выдвинут.

Старх сидел, не говоря ни слова, бесстрастный, словно находился в далекой башне, а не в карете, стонавшей от тряски. Планирование того, как они будут действовать, оказавшись в городе, взял на себя Луж. Он произнес несколько коротких приказаний, и Уинар кивнул. Старх молчал.

Он заговорил, когда один из всадников сообщил о появлении на горизонте Антонии.

– Быть может, я заглядываю слишком далеко, – сказал глава Ордена. – Сначала надо получить мальчика. Но… если верить в лучшее, ваши предложения, как уходить из города?

Луж, не раздумывая, сказал:

– Надежнее усыпить мальчишку. Оставим с ним одного или двух человек. Остальные – страхуют.

Уинар кивнул.

– Я тоже за это. Избавимся от неприятных сюрпризов.

Оба посмотрели на Старха. Тот некоторое время молчал.

– И куда направимся? Кажется, об этом вы не подумали.

Пауза длилась не меньше минуты. Обычный человек ничего бы не рассмотрел за бесстрастными масками лиц членов Совета Ордена талхов, но Старх чувствовал их озадаченность.

Уинар сказал:

– Вернемся в монастырь?

Старх рассматривал пол кареты.

– Я в этом не уверен.

Луж молчал. Уинар глянул на него, посмотрел на Старха, поколебался, спросил:

– Разве это не лучший вариант?

Старх поднял глаза, но смотрел он, казалось, сквозь Уинара.

– Если мы не добьемся от него того, что нам нужно, будет уже не важно, где мы. Эпидемия началась. Началось то, что уничтожило прежний Мир. И это не остановить. Люди обречены. Они были обречены раньше, когда до некоторой степени могли повелевать природой, обречены они и сейчас, хотя я по-прежнему думаю, что в прошлом Мире эпидемию вызвала перенаселенность.