Иеремиевы огни (СИ)

— Возвращайся в Канари, будь так любезен. И не вздумай сбегать от Арлеты — где ещё Эжени такую хорошую маму найдёт. Хоть кого-то начнёте слушаться… Смерть Азата пока на публику не выносите, понадобится, они сами объявят. По большому счёту для нас ничего не изменилось. Марк будет и дальше оттягивать наши силы на Север, особенно когда станет известно про объединение. Всё, свободен. Керен!

Крикнул Рэкс вроде негромко, но Керен всё равно услышал. Он сунулся в дверь спустя полсекунды, вопросительно посмотрел сразу на всех, и его командир кивнул в сторону как будто растерявшегося Домино.

— Договорись, пусть его часиков на шесть куда-нибудь спать уложат. И проследи, чтобы нашим отзвонился, а то Крайт там кого-нибудь порвёт.

— Да Крайту я уже сказал, — хмыкнул Керен и поманил Домино пальцем. — Пошли, экспозиция на тему человеческого скелета. Возражения не принимаются.

Домино закатил глаза, однако возражать и в самом деле не стал. Легко поклонился сначала Аспитису, потом Рэксу, с достоинством вышел. Аспитис, оглянувшись на уже прикрывшего глаза Рэкса, воздержался от всех возможных комментариев и, подняв к себе ноутбук, стал следить за ходом войны.

Выздоровление, как и прогнозировали Алан с Салли, затянулось до конца сентября. Постепенно расхаживаясь и разминая когда-то сломанную руку, Аспитис жил больницей и войной. Рэксу разрешили вставать гораздо позже, и Мессия, получив наконец право перемещаться по палате, подносил ему свой «связной» ноутбук, и они вместе продумывали тактику ведения боевых действий, помогая в нужный момент тем, кто осуществлял её на практике. Никаких подозрительных личностей к ним больше не заявлялось, новых покушений Марк, в середине сентября в свою очередь вышедший из больницы, не предпринимал, и пока можно было просто душить «Аркан», так и не давший ни единого намёка на то, что у него сменилось руководство.

Об «Атра фламме» Аспитис думал постоянно: пытался предугадать их действия в случае объявления об объединении, понять истинные цели, тряс Рэкса — скорее для собственного успокоения, нежели отличных от собственных предположений. Совсем скоро мир в очередной раз должен был совершить кульбит, и, хотя Аспитис примерно представлял своё место в его новой ипостаси, ему всё равно казалось, что, не продумав сейчас какой-либо мелочи, потом они могут что-то упустить и он лично получит не то, на что рассчитывал. В отличие от Рэкса, искренне стремящегося построить хотя бы отдалённое светлое будущее, Аспитис в первую очередь старался для себя. И умирать непонятно за что ему совершенно не хотелось.

В конце концов, что у него осталось-то, кроме нескольких верных людей и только-только начатых экспериментов над Особенными? МД уже давно ему не принадлежала, ГШР же, даже слитый с её остатками, никогда не станет по-настоящему его. Это вотчина Рэкса, пусть он и придумывает причины и принципы будущего союза, за которые пошлёт агентов на смертный бой. Аспитису оставалось лишь сделать то, что от него требовалось, и ни граном больше. Ещё чего не хватало.

Анжела продолжала смутно его беспокоить, но с их последней ссоры Мессия поостерёгся соваться к ней с проникновенными агитационными речами. Хорони тоже вела себя как участливая предупредительная медсестра — лишь иногда в глазах проскальзывала глухая тревога, определённо вызванная тем самым звонком матери. О помощи тем не менее она не просила, провокационных вопросов не задавала, и Аспитис уже было примирился с тем, что после больницы они оба с успехом выбросят друг друга из головы, когда Анжела опять его удивила.

До выписки им с Рэксом на тот момент оставалось два, максимум три дня. Аспитис уже свободно ходил по больнице от первого этажа до четвёртого, иногда оседая у куда медленнее поправлявшегося Энгельберта, но чаще выбирая из своих солдат того, кто чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы с ним можно было немного побороться. В их попавшем под завал отряде оказалось целых пять человек, почти не пострадавших на складе, и они по очереди с удовольствием отвечали Мессии на вызовы. Собственно, как раз после одного такого боя — была уже ночь и Аспитис выходил из душевой, наконец чувствуя себя полным сил и энтузиазма воевать — Анжела и выловила его.

— Пойдёмте со мной, — она кивнула в конец коридора, где была лестница. — На крышу. Там открыто. Хочу вам кое-что показать… и сказать тоже.

— Ну пойдём, — недоуменно согласился Аспитис и как был, обнажённый до пояса и с полотенцем на плечах, двинулся вслед за Анжелой к лестнице.

Хорони вывела его на пустую крышу, обдуваемую всеми северными ветрами — Аспитис только и чувствовал, как его отросшие на пару сантиметров волосы кидает то в одну, то в другую сторону, — и, остановившись у самого ограждения, указала на небо.

— Вот за этим вас привела! — гордо представила она, и Аспитис, всё это время сражавшийся с полотенцем, которое желало не лежать вокруг его шеи, а улететь в тур над Элевейтом, наконец поднял голову. И замер истуканом, весь и сразу поглощённый открывшимся ему зрелищем.