Иеремиевы огни (СИ)

На полнеба над городом протянулось дрожащее, плещущее языками пламени светло-оранжевое полотно — точь-в-точь того цвета, какого были волосы у Анжелы. Это было всё равно что смотреть на лесной пожар через молочное стекло, скрадывающее ярость и яркость бушующего пламени и оставляющее лишь его безопасный призрак, несущий не страх и катастрофу, а непонятное успокоение и уверенность в том, что даже в самом ужасном присутствует что-то светлое. Пастельно-пламенный водопад, будто падающий с нескольких разновеликих вершин, низвергался прямо на замерший под ним в восхищении город — и в последний момент не касался ни единого шпиля или крыши, словно отскакивая от невидимой преграды. За пожаром угадывались звёзды.

— Это Иеремиевы огни, — выдохнула Анжела, глаза которой тоже, казалось, пили исходящий от мягкого пламени свет и никак не могли напиться. — Вы знаете о них?

— Ни разу не видел, — отозвался Аспитис. — Да и в книгах почему-то не попадалось…

— Кажется, зафиксированных случаев этого явления два или три — в самые тяжёлые, переломные годы. Это — обещание. Что, как бы ни было сложно, всё закончится хорошо… Верите, Мессия?

Теперь она смотрела на него, задорно улыбаясь. Аспитис тоже улыбнулся.

— Приметы всегда были для меня просто словами… И не в год ли образования МД их увидели однажды?

— 237-й?..

— Значит, угадал. Ну, может, в чём-то и правда, — он рассмеялся. Вопреки ожиданиям, Анжела возражать не стала. Лишь ещё раз оглянулась на огни, чтобы потом повернуться обратно и решительно заговорить:

— Вы скоро уедете, а я так и не собралась кое-что наконец сказать. Но сегодня должна, а то поздно будет. Я хочу попросить у вас прощения, Аспитис. За свою несдержанность, из-за которой вы злились и срывались. Мне очень трудно было принять ваш вариант правды, и я не уверена, что смогу однажды сделать это по-настоящему, хотя он имеет такое же право на существование, как и все остальные. У нас такой разный жизненный опыт, к тому же у вас его на тридцать с лишним лет больше. Простите. Надеюсь, я не останусь в вашей памяти взбалмошной, неуравновешенной девицей…

— Ты тоже меня прости, Анжела, если можешь, — Аспитис взял её за руку — так было легче говорить ранее невозможные для него вещи. — Я отвык от неповиновения, вот меня и срывало. Сколько лет уже я отвечаю на агрессию агрессией — это, конечно, вряд ли изменится. Но мне бы тоже не хотелось, чтобы в твоих воспоминаниях я был тираном и деспотом.

Анжела, поражённая, смотрела на него во все глаза — и при таком освещении казалось, что они того же оттенка зарождающегося рассвета, как пляшущий на небе водопад, и того же, какого были, когда Аспитис впервые её увидел. Не дождавшись ответа, он осторожно спросил:

— Тебе точно не нужна моя помощь? Я могу поклясться Рэксом, что обойдусь с твоим мужем максимально культурно.

Она покачала головой, а улыбка почему-то получилась несчастной.

— Я справлюсь, правда. Можно просто представить, что мы никогда не встречались, и грызть жизнь дальше.

— Но мы же встречались! И моя помощь ни к чему не обяжет тебя, так почему бы не…

Аспитис осёкся, натолкнувшись на её грозный взгляд, и вместо продолжения увещеваний поднёс руку к губам для поцелуя.

— Спасибо за всё. Может, потом ещё свидимся, — подмигнул он и отпустил её. Анжела кивнула, отвернулась к ограждению, вновь вскидывая глаза на оранжевое полотно, и Аспитис пошёл к лестнице. Полотенце, в какой-то момент оказавшееся в его руках, как будто само собой расползалось на полосы и лохмотья.

Но это ничего. Как сказал тогда Бельфегор, всё пройдёт.

Глава 8 Заклятые друзья

Из больницы Аспитис возвращался в Канари не только с Мисао, но и с Цезарем: ввиду грядущих революционных изменений в глобальном мироустройстве, которые в первую очередь коснутся именно МД, Мессия согласился с Рэксом в том, что своих приближённых ему с войны лучше забрать. Сейя и Рейн, сейчас ведущие войска с северо-запада и юго-востока соответственно по направлению к центру Севера, где бешеной собакой скакал загоняемый в клещи Брутус, вполне могли справиться со всем и без присутствия эмдэшных представителей высшей власти.

И чем меньше у будущих весьма вероятных повстанцев-атрафламмовцев союзных войск будет рычагов давления на канарийскую ставку МД, тем лучше.

Анжелу и Гери Аспитис отослал из элевейтского госпиталя на следующий же день после их ночного разговора под Иеремиевыми огнями — поэтому ещё через день с Севера он отбывал с лёгким сердцем. По прибытии в Канари, никого из своих о возвращении не извещая, Аспитис прямым ходом направился в галереи ГШР, где должно было состояться подписание документов о слиянии Генштаба и организации Мессии-Дьявола в один общий надправительственный орган власти. Пока всё шло в тайне: Кит создал для Аспитиса и двух его телохранителей безопасный коридор для прохода по галереям, на совещание собрались лишь пятеро — сам Аспитис, Рэкс, Домино, Эдриан и Рената, но именно вот эти секретность и малочисленность участников громче всего заявляли о том, какое эпохальное событие готовилось произойти.