Иероглиф

Роман напрягся: неужели его будут бить китайцы? Китаец был уже совсем близко, из его рта воняло, как из пасти дракона, и он уже протянул руку, и тут Роман резким движением схватил китайца за кисть и вывернул ее.

Китаец не ожидал нападения и тюкнулся носом о шконку Романа, которая была как раз на уровне переносицы китайца.

– Тебе поручили меня убить? – прошептал Роман.

Китаец стал выдергивать руку и прошептал:

– Нет, нет, пусти! Мальщик, если ты будешь работать на нас, мы тебя выкупим.

– Гонишь, – ответил Роман. – Отсюда выкупить нельзя.

– Не сумнивайся. Это можно. В России – можно все. Это хорошо.

– И кем я у вас буду работать?

– Воином. Ты будешь нас охранять. Бить врагов. Воин – холосый профессия. За него много платят.

– А слабо вам своих воинов нанимать? – спросил Роман.

– Когда эта земля будет наша, мы приведем своих. Пока – трудно. Пока еще есть граница на замке.

– Да ничего у вас не получится. Мы выйдем из тюрьмы – всех танками передавим. Знаешь, у нас такой парень есть, кличка его Челюсть, он так стреляет из гранатомета… короче, Челюсть на крыше – мир на земле.

– Мальщик, скоро русские танки и русские гранатометы уйдут отсюда. Танковое училище закрывается. Ваше здание покупают китайские товарищи. Там будет торговый центр и строительная фирма. Мы будем строить мост между Китаем и Россией. Большой мост. По нему в Россию пойдут наши товары.

– Нет, наши! – сказала Роман. – Что ты говоришь, никогда не будет!

Информация взбесила Романа. То, что из тюрьмы надо было выбираться любыми способами, – это ясно. Но чтобы его выкупали китайцы, а потом забрали бы в рабство лет на десять – это было слишком. Но и от этого крайнего в своей безысходности выхода Роман не отказывался. Китаец постоял около Романа, похлопал его по плечу и пошел спать в свой угол.

Время в тюрьме тянулось медленно. Как в детском саду. Поиграл – поспал. Погулял – поел. Никто из знакомых по патриотическому клубу «Спас» даже не попытался передать Роману передачку с едой, зубной пастой, деньгами или книгами. «Отработали и выкинули». Пасту Роман тихо воровал из чужих тюбиков. А зубы чистил пальцем. Может быть, такое равнодушие патриотов к товарищу пошло Роману на пользу, связи Романа с клубной группировкой юных террористов не выявлялись. Но Роману это даже в голову не приходило.

Китайцы в переводчике не нуждались. Это были люди будущего. Земные астронавты. С встроенным чувством коллективизма. Муравьи-тараканы, никогда не унывающие, оптимистично настроенные и уверенные, что их тараканник им поможет в любой ситуации. Однако на допросы они неизменно требовали себе переводчика-китайца и через него передавали на волю записки с просьбами и заказами. «Перевощик – это холосо, – объяснил старший китаец Ваня (Ван). – Нас выкупят. Уже пять дней или месяц остался».

«Пять дней или месяц»! Китайцы совсем не чувствовали время. Для них что месяц, что пять дней – было все равно. В тюрьме время останавливается. Но не до такой же степени.

5. Полиграф – это не машина, это мозг

«Вы покопайтесь в своей душе, и тотчас совесть вам подскажет меру вашей вины».

Наконец снова вызвали на допрос. Прилетел следователь из Москвы.

Романа ввели в кабинет. Следователь, с рыжеватой бородкой, кивнул:

– Садитесь. Курите?

Роман отрицательно помотал головой.

– Моя фамилия Полиграф. Старший следователь по особо важным делам.

«Вот оно что… полиграф».

– Да, – именно Полиграф, – прочитал мысли следователь. – Вы готовы признавать свои ошибки? – Полиграф уперся глазами ему в грудь.

«Нечего мне признавать. Я ни в чем не виноват», – привычно подумал Роман.

– Так не бывает, уважаемый. Всякий в чем-нибудь да виноват. У кого мысли грязные. У кого – еще и намерения. А у некоторых и действия. Оставьте все эти либеральные глупости про презумпцию невиновности, права человека… греховность человека изначальна. Это религиозный постулат. А в быту важно осознать меру своей вины. Не преувеличивая ее – ибо это гордыня, но и не преуменьшая, ибо это безответственность. Вы покопайтесь в своей душе, и тотчас совесть вам подскажет меру вашей вины. Давайте начнем с самого начала. Родину спасать тебя не звали?

«Да нет, – подумал Роман. – Звали подзаработать. Кружок вести. В доме культуры был кружок для допризывников. Мы их готовили к армии».

– Вот и врешь. Тогда почему же ты сидишь в тюрьме? Ты же ничего плохого не сделал. Тебе надо грамоту дать и выпустить отсюда. Кстати, ты знаешь, что самое неприятное в колонии?

«Я читал… зэки в задницу черенок лопаты… в карты проигрывают…»

– Размечтался, – сказал Полиграф. – Совсем люди потеряли страх перед тюрьмой. Так не пойдет. Не-а. Наказание – это скука и бессмысленность существования. Варежки будешь шить. И так – двадцать пять лет. Как в аду. Тупо. Однообразно.

«Я лучше убегу, пусть меня звери в тайге загрызут», – промелькнуло у Романа в голове.

– Не-а, никуда ты не убежишь. Никто никуда не убежит оттуда. Это как с того света бежать.

«Тогда… пусть китайцы выкупят…»