Иероглиф «Измена»

Наряду с беседами обе высокородные дамы развлекались бесконечными прогулками под сенью цветущих вишен и еще игрой в мацэзян. Это была довольно сложная, но донельзя увлекательная игра. Ее знали в Яшмовой Империи, и принцесса удивилась, что и Жемчужный Завет подвержен страсти к этой игре. Более того, Фэйянь очень скоро поняла, что императрица Чхунхян весьма азартна.

Если с утра шел дождь, они садились за игровой стол сразу же после утренней трапезы и не покидали его до самого вечера. Слугам разрешалось приносить в игровую комнату лишь легкие закуски и вино. За игрой время летело незаметно, и если Фэйянь старалась сохранить самообладание и здравомыслие, то императрица Чхунхян буквально пылала азартом и желанием победить. Но до сих пор все их поединки оканчивались ничьей.

— Ничья! Как это досадно, хуже проигрыша! — однажды воскликнула Ют-Карахон-Отэ. — Верно, мы прогневили богов игры, что они посылают нам ничью.

Фэйянь на сей счет имела другое мнение, но предпочла промолчать.

— Нам нужно что-то поставить на кон, — продолжала Ют-Карахон-Отэ. — Что-то, что важно для каждой. И вот тогда пойдет настоящая игра!

— Но не уподобимся ли мы тем игрокам, что все состояние семьи проматывают в притонах и игорных домах? — с улыбкой спросила Фэйянь.

— О нет, конечно! — воодушевилась императрица. — Мы не станем ставить ни золота, ни иных богатств — к чему это, ведь мы обе обладаем несметными сокровищами. Давайте поставим на кон…

— Что?

— Желание! Исполнение желания! Любого, даже самого невероятного! -захлопала в ладоши императрица.

— Помилуйте, ваше величество, — благоразумно заметила принцесса Фэйянь. — Если вы потребуете от меня измены родине или супругу…

— Ну что вы! — возмутилась Ют-Карахон-Отэ. — Слава богам, мы с вами обе понимаем, что такое долг и честь, потому не будем требовать друг от друга невыполнимого. Говоря о невероятности желания, я имела в виду его странность или… забавность. Но уж никак не преступность! Согласны ли вы на такое условие? Играем на желание без измены?…

— Без измены — да, согласна, — сказала Фэйянь.

— Да будут милостивые боги нашими свидетелями! — воскликнула Ют-Карахон-Отэ.

И они начали новую игру.

Теперь, когда в игре появился новый интерес, она пошла медленнее, но напряженнее. Обе высокородные противницы просчитывали каждый свой ход, при этом следя за расположением фигур и главных звезд игры. И еще, конечно, каждая из них томилась вопросом: выполнения какого желания потребует от нее противница в случае проигрыша. Возможно, Ют-Карахон-Отэ думала об этом больше, чем об игре, и потому на сей раз победительницей вышла принцесса Фэйянь. От победы она не испытала никакой радости, лишь чувство облегчения — не ей придется исполнять неизвестное желание. К тому же принцессе было грустно смотреть на откровенно расстроенное лицо императрицы Чхунхян.

«Императрица не любит проигрывать», — подумала Фэйянь и еще почему-то подумала о том, что говорил ей Баосюй — армия Жемчужного Завета еще не потерпела поражения ни в одной битве…

— Прошу вас не огорчаться, ваше величество, — Церемонно сказала принцесса Фэйянь.

— О нет, я и не огорчилась, ведь это всего лишь игра. — Лицо Ют-Карахон-Отэ стало непроницаемым. Такое лицо у нее было впервые. — Каково будет ваше желание, принцесса?

Фэйянь хотелось, чтобы воздух в игровой комнате был более мирным и легким.

— Я не стану просить у вас ничего необычного ваше величество, — улыбнулась она. — Но мне было бы приятно, если б вы поведали мне какое-нибудь сказание из истории Жемчужного Завета. Я ведь почти ничего не знаю о прошлом вашей прекрасной страны!

— Ах, это… Ваше задание слишком просто, принцесса. Вы беспредельно добры ко мне.

— Но мне и вправду любопытно…

— Хорошо. Тогда я расскажу вам одну довольно печальную историю. Она повествует о первой любви одного из повелителей Жемчужного Завета. Это было очень давно, тысячи лет назад…

Фэйянь пересела от игрового стола в кресло у окна, за которым благоухал вишневый сад, и приготовилась слушать.

— Молодому повелителю было всего семнадцать лет, но выглядел он и мыслил как муж умудренный, — заговорила Ют-Карахон-Отэ. — Его еще не нарекли государственным именем, всем полагалось звать его Наисветлейший. Мать Наисветлейшего, императрица Мониен, была мудрейшей из женщин, обладавшей даром ясновидения. И вот однажды она увидела, как ее сын, опора державы, заигрывал в саду с простой служанкой, которая мыла кувшины для цветов. Служанке едва исполнилось четырнадцать, но она была прелестна, как распустившийся пион, — недаром у юного повелителя заходилось от страсти сердце. Мудрая Мониен поняла, что нужно исторгнуть из сердца Наисветлейшего порочную страсть к служанке, и для того надо было навсегда убрать девушку с глаз Наисветлейшего. И вот однажды евнух-распорядитель подошел к той служанке и сказал:«Тебе велено немедленно отправиться за свежими глициниями к горе Симао. Возьми корзину и ступай».