Иероглиф «Любовь»

– А вот это, – Дважды Хо глубокомысленно поднял лапу, – у тебя никак не получится, почтенная фея. И ты сама это понимаешь. Сыздавна вы, звездные феи, страшитесь всякой земной нечисти. Оборотней, призраков, духов рек, деревьев и гор... Вы даже от своих родственниц – фей земного происхождения – отреклись. Мы для вас что имбирь: попадет в нос, так не прочихаетесь.

– Тогда тебя убьет мой верный раб! – вскричала фея. – Ян, задуши эту тварь! Я приказываю тебе!

– Да, моя государыня.

– Эй-эй! – воскликнул Хо-Хо Над Всеми Хо. – Сразу и душить?! И даже не полюбопытствуешь, как и зачем я тут появился? И что тебе передает мой генерал?

– Знать ничего не хочу! Ян, немедленно сверни ему шею! От его визга у меня голова болеть начинает!

– Погоди, может, договоримся? – фыркнул Дважды Хо. – Эй, старик, руки от меня убери! Ведь укушу! Укушу, видит Небесная Канцелярия!

– Я должен тебя убить, – спокойно, даже как-то вяло сказал Ян Синь. – Ты причиняешь досаду моей государыне.

– Какой же ты мужчина, если покорно выполняешь все, что велит тебе женщина?! Ой, нет, я поражаюсь просто! Куда катится этот мир!!! Стой! Руки прочь!

– Души его, Ян!

Но поймать негодного барсука оказалось не так-то просто. Он принялся носиться по павильону, скакал и по стенам и по потолку, везде оставляя сверкающие следы своих лап и безжалостно сокрушая фарфоровую посуду, кувшины с цветами и прочую утварь. Наконец барсук зацепился когтями за потолок и, свесив голову, ехидно поглядел на фею и на Яна.

– Совсем ты оказался под башмаком твоей феи, муж благородный! – принялся язвить он. – Я ж все подслушивал! Ты ей прислуживаешь на чайной церемонии, посуду ей подаешь! Видано ли это где – чтобы мужчина прислуживал женщине за столом! Если где и есть такие страны, то люди в них, верно, ходят вверх ногами! Жалкий бесхребетник! Посмотри на фею внимательнее – ведь она тебя заколдовала! Она же уродина, каких мало! И крылья у нее наклад-ны-е!!!

– Ян! – взвыла Цюнсан. – Уничтожь его! Иначе я... Я лишу тебя своей нежности!

– Ой, какие страсти! – расхохотался барсук и изящно спрыгнул с потолка на пол.

Ян Синь, доселе пребывавший в странном оцепенении, сверкнул глазами и вскинул руки, как заводная кукла:

– Никто не смеет оскорблять мою госпожу! Никто не смеет лишить меня ее нежности!

– Молодец, Ян! – захлопала в ладоши фея. – Так его!

Ян изловчился и схватил барсука, хотя держать Дважды Хо было все равно что пляшущий бурдюк с кипящим маслом.

– Я предупреждаю! – завопил барсук, отбиваясь. – Я дорого продам свою жизнь!

– Души, Ян!

– Я не уйду в барсучий рай без прощального укуса! – рявкнул барсук и, немыслимым образом изогнувшись, впился своими алмазно посверкивающими зубами в шею Яна. Тот завопил, но не выпустил шеи барсука. Так они и упали и некоторое время содрогались в предсмертных муках. Когда оба тела – и Ян Синя и барсука – застыли неподвижно, фея, трепещущая словно лист мисканта, брезгливо на них посмотрела.

– Гадость! – прошептала она. – Гадость! Откуда он здесь взялся?! Прочь, прочь, скорее под укрытие стен моего дворца! Здесь мне нечем дышать от оборотничьей вони!

Цюнсан выбежала из чайного павильона и едва сделала прочь от него пару шагов, как павильон рассыпался на невесомые кусочки. Остался лишь голый каркас из обгорелых старых бамбуковых стволов. Фея обернулась и со страхом смотрела на это. Внешность ее снова изменилась: теперь она не была ни фарфоровой красавицей, ни серебряноглазой крылатой звездной девой. Она более всего походила на громадного богомола или на стрекозу без крыльев. Кстати о крыльях. Они отвалились от плеч Цюнсан и валялись на земле ворохом ярких перьев. Но она не обратила на это внимания. Обезумевшим взглядом фея обводила дворцовые окрестности. Она увидела, как тают, растворяются в воздухе рощи цветущих деревьев – призрачные рощи, которые взрастило ее волшебство. С башен, дворцов и беседок стекали лак и позолота, обнажая уродство давнего разрушения и забвения.

– Как же так?! – Голос феи стал растерянным. – Мое волшебство нарушено? Но я же... могущественна.

– Есть, кое-кто и помогущественней тебя, Цюнсан, – прозвучал в тишине дворцового тлена полный упоительной жизни голос.

– Я узнаю этот голос! – закричала Цюнсан. – Явись мне, если ты здесь! Осмелься!

– Отчего же не осмелиться, – властно пророкотал дивный голос, и перед феей предстала Крылатая Цэнфэн, настоятельница Незримой Обители.

– Цэнфэн...

– Цюнсан...

– Так, значит, звездная сестра, ты тоже оказалась на землях Яшмовой Империи, едва покинула Горний Предел? – голосом, полным яда, осведомилась Цюнсан. – Хотела сделать своим императорский престол?

– Нет, Цюнсан, мне не нужны престолы и не нужна Империя. Я выбрала иной Путь. Более того, я сама этот Путь сотворила. Тебе этого никогда не понять. И еще. Я тебе не сестра.

– Зачем ты здесь?

– Чтобы остановить тебя и помочь.

– Помочь?

– Да. Помочь уйти к звездам без позора. Вернись за Горний Предел, Цюнсан. Я дам тебе колесницу из огня и хрусталя, улетай. Но не смей вмешиваться в пути и судьбы Яшмовой Империи.