Иероглиф счастья

Подарок от родителей оказался довольно простым, без затей - короткая золотая цепочка в продолговатом футляре. И вот после его вручения это и произошло. Обычно немногословный отец разразился, можно сказать, целой программной речью. Перед этим он пару раз тяжко вздохнул, видимо для настройки перед публичным выступлением и для создания должного психологического фона. Затем символически утер виртуально сбежавшую по щеке скупую слезу широким рукавом халата, немного помолчал, собираясь с мыслями, а потом и нанес неожиданный удар:

- Я вознес молитвы душам наших предков, но до сих пор не знаю о судьбе моего брата, который остался в Красном Китае. Нас разделила гражданская война, поставив по обе линии фронта, друг против друга. Может быть, он жив и процветает, насколько это возможно при Мао Цзэдуне. А может, уже и погиб где-нибудь в глуши, сосланный в сельскую коммуну на перевоспитание, несмотря на то что воевал за этих неблагодарных коммунистов и старательно служил им после войны. И надо добавить его поминальную табличку перед домашним алтарем. От него не было никаких известий с середины шестидесятых годов, с начала "культурной революции". Наши идейные разногласия дело прошлое. Я уже немолод и хочу примирения и объединения всей семьи. Я не могу спокойно жить и умереть, пока не выясню его судьбу, и даже готов для этого сам поехать в Китай, хотя там у власти стоят мои враги.

У меня созрел план. Наша компания растет и развивается, и я намереваюсь расширить свой бизнес за счет Китая. Красные становятся все более прагматичными и, после того как рассорились с русскими, начинают восстанавливать деловые связи с Западом. Тот, кто вовремя успеет к началу этого процесса, больше и выиграет. Я думаю начать торговлю с Пекином и хочу, чтобы моим главным помощником в этом деле стала Сунхуа. Но для этого надо подготовиться, и начнет она не с Китая. Чтобы там успешно вести дела, надо вначале лучше изучить наш язык и письменность. Вы, мои дети, оторвались здесь, в Америке, на чужой земле, от наших корней. Настоящий китаец везде должен оставаться китайцем. Змея, меняющая кожу, все равно остается змеей. Дракон, где бы он ни приземлился после долгого перелета, остается драконом. Мы должны соблюдать наши старинные ритуалы и знать нашу культуру.

Как учил Конфуций, "пока ваш отец жив, надлежит соблюдать его волю". Моя воля состоит в том, что этим летом ты, Сунхуа, поедешь в Сингапур, этот Малый дракон Азии, в Наньянский университет, который создан на китайские пожертвования для заморских китайцев, где преподают китайцы и на китайском языке. Тебе предстоит там пробыть год. Надеюсь, что ты сумеешь достойно и с пользой потратить это время. Ты будешь жить и учиться среди своих, что поможет тебе проникнуться подлинно китайским духом и очиститься от западной скверны. У нас там есть родственники по линии твоей матери, они помогут тебе в твоих первых шагах на этой земле и присмотрят за твоим поведением.

Отец еще что-то говорил, а в голове Сюзанны крутилась только одна навязчивая и мрачная мысль, как на заезженной и треснутой пластинке. Если перевести всю речь родителя на нормальный язык и подать в сокращенном виде, она, наверное, звучала бы как:

"Ну что ж, прощай, моя заблудшая американизированная дочь! Я решил принести тебя как искупительную жертву, как новогодний подарок нашей великой матери-прародине. Так прими это скромное подаяние, не побрезгуй, наш Незабываемый, Огромный, Красный и Бедный Китай!"

Глава 2

Громадный и комфортабельный пассажирский "Боинг", сбросив высоту, описал полукруг над морем, готовясь идти на посадку. Внизу под крылом вырастал, заполняя собой весь иллюминатор, островной город-государство. Остров львов, как переводится с санскрита его первичное название - Синга Пура. Позади было утомительное воздушное путешествие, в основном над океаном, с промежуточными посадками в Токио и Тайбэе. Первый полет на самолете в жизни Сюзанны, да еще столь трудный, полный непривычных впечатлений, страхов и волнений.

Знаменитый торговый центр Востока у слияния двух океанов, бывшая английская колония, ставшая независимой страной сравнительно недавно, после отделения от Малайзии. Многонациональный и многоязычный мегаполис, смешение народов, религий и культур. Хорошо хоть, что английский, входящий наряду с китайским, малайским и тамильским в семейство из четырех государственных языков, является здесь наиболее распространенным и фактически основным. Стало быть, легче будет объясняться с аборигенами.