Иероглиф зла

Сэнсэй сразу же развил бурную деятельность по организации палаточного городка, как я назвала его про себя. В установленной палатке находились ткани, необходимые для установки большого шатра. Ален, Александр и Дима, которого все-таки удалось привлечь к работе, вбили большие железные шесты в землю, а на них натянули веревки. Работы хватило на всех – требовалось развесить ткани, установить вывеску, поставить, наконец, палатки для ночевки, украсить шатер. Сэнсэй каждому поручил конкретное дело и постоянно курсировал от одного своего ученика к другому. Мы с Маргаритой подшивали ткани для шатра, Лена и Катя развешивали на уже готовые «стены» бумажные фонарики и бумажные фигурки оригами, мужская часть «Японского квартала» устанавливала все имевшиеся палатки. Для японской кухни, коей заведовали Эби и Аюми, отводилось отдельное место – у Кузьмина имелась походная газовая горелка, а пятилитровые бутыли с питьевой водой следовало принести из столовой. «Мастера по японской кухне», как прозвал второкурсниц сэнсэй, запаслись блестящими котелками и привезли с собой огромное количество продуктов, которых вполне хватило бы и на неделю. Даже не знаю, как сэнсэй с Аленом перевозили всю непортящуюся снедь в четверг. Наверняка им потребовалась целая бригада волонтеров, чтобы дотащить все это до стоянки…

Кузьмин поручил Эби с Аюми позаботиться о нашем пропитании, и девушки, взяв все необходимое, отошли в сторону, где должна была находиться кухня. Тем временем Ален разложил складной столик, на который следовало красиво установить сувенирных кукол «нингё», положить в определенном порядке веера и бумажные фонарики «тётин». Как объяснила по ходу дела Маргарита, сэнсэй положил самые дорогие вещи из Японии в свою палатку – они будут необходимы на мастер-классах и во время спектакля, а пока их лучше не выставлять на всеобщее обозрение.

– А то приделает кто-нибудь им ноги, и не найдешь вора! – сказала девушка. Я была с ней полностью согласна и искренне не понимала, зачем тащить в лес такие редкие дорогие вещи, как подаренные японцами кимоно или веера. Но у сэнсэя, похоже, на сей счет было иное мнение, раз он не поленился привезти с собой весь этот антураж.

Кузьмин поручил нам с Маргаритой развесить по «стенам» шатра свитки с японскими иероглифами и живописными произведениями суми-э, а сам заявил, что ему требуется на время отлучиться из лагеря.

– Все вопросы задавайте Алену, – велел Кузьмин. – У всех есть занятие? Поторопитесь, у нас не так много времени, сегодня «Японский квартал» должен уже начать свои мероприятия!

Я насторожилась. Так, сэнсэй собирается куда-то уйти, мне ни в коем случае нельзя терять его из виду! Маргарита тут же поняла меня и прошептала, что за Кузьминым нужно следить во что бы то ни стало. Я положила свитки на землю, а сама прокралась к близрастущим деревьям, чтобы сэнсэй не узнал, что я следую за ним.

Но Юрию Алексеевичу, похоже, не было дела до того, следит за ним кто или нет. По сторонам сэнсэй попросту не смотрел – он уверенно направлялся к главной сцене. Конечно, вряд ли кто решится напасть на него посреди бела дня, но лучше лишний раз перестраховаться.

Кузьмин подошел к колонкам и окликнул парня лет семнадцати, одетого в штаны защитного цвета и черную футболку с логотипом популярной рок-группы. У молодого человека были растрепанные волосы, выкрашенные в бледно-голубой цвет, а по всей левой руке извивался вытатуированный кельтский узор.

– Не подскажете, где можно найти Жанну Рубашкину? – спросил сэнсэй вежливо у чудаковатого молодого человека.

– Ой, недавно тут была, – растерялся тот. – Вроде она с поварами разговаривала, а сейчас, наверно, мастеров встречает…

Кузьмин не поленился подняться по лестнице, наверху которой размещалась большая площадка, уставленная столами с лавками. Видимо, это и была столовая для гостей фестиваля. Я не стала идти за ним, чтобы сэнсэй не увидел меня и не отослал обратно в лагерь с каким-нибудь поручением. Видимо, организатора фестиваля Кузьмин не нашел, так как через несколько минут торопливо спустился вниз и заспешил по направлению к берегу речной протоки.