Иероним

Остекленевшие глаза Олафа закрылись, и тело вытянулось, обмякая под моей ладонью, дико пульсировавшей болью. Рот больного приоткрылся, тяжело выдохнув облачко искрящегося пара. Капли пота на лице Олафа замерзли, превратившись в хрустальные частички льда. В воздухе запахло первым снегом. На побелевших восковых щеках парня проступал розовый румянец. Пот таял, ручейками сбегая по лицу несчастного. Отдернув руку, я уставился на огромные пузыри ожогов, покрывшие ладонь. Грудь раненого ритмично вздымалась и опускалась, черный шрам покрылся серым пеплом. Ночной ветерок озорно подхватил мелкую седую пыль и, закружив в вихре, сдул с абсолютно чистой груди Олафа. Глаза парня открылись.

Ожил!

Пламя факела затрепетало. За моей спиной раздался шум падающего тела и обиженное шипение затухающего огня.

Обернувшись, я увидел распластавшуюся на земле фигурку Цинны и хлопотавшую над ней Каталину.

Обморок. Думаю, справятся без меня.

Ночной холод пробирал до костей, пуская по торсу мелкую дрожь. Ладонь горела и пульсировала болью. Лагерь проснулся, засветившись многочисленным светом факелов, наполнив пространство лязгом железа и людским гомоном.

– Все нормально! Кричал раненый! – гаркнул я и, бросив взгляд на засыпающего Олафа, поспешил в спасительное тепло шатра.

Босые ноги сбивали холодную росу, а в голове царствовал шок. Разум силился осмыслить увиденное. Полог шатра обрушился за спиной, отгораживая от царившего в лагере шума. Скрипнуло кресало, и веселый огонек уселся на фитиле светильника, разогнав мрак. Кристалл стукнул о столик, заблестев шипами.

– Доигрался… – зазвучала в голове совесть голосом Адольфа.

– Не мог иначе, – вслух высказался я, садясь на ложе и баюкая обгоревшую руку, жестоко пульсирующую болью.

– Дай посмотрю, – зашевелился вампал.

Протянув пострадавшую конечность, я продемонстрировал пузырящуюся ладонь. Зверь обнюхал и, высунув красный язык, лизнул. По пальцам прокатился холодок. Боль прошла.

– Завтра и следа не останется. Скажи лучше, что будешь делать с религиозным фанатизмом. К утру каждый узнает о чуде…

– Справлюсь… – вздохнул я, задувая светильник.

Одеяло из шкур приятно придавило тело к ложу. Стало тепло.

Выдалась же ночка…

Подкравшийся сон отключил сознание.

«Завтра… все завтра…» – растаяла последняя мысль.

37

Окрики команд, звяканье доспехов и оружия назойливо лезли в уши, будоража сонное сознание. С трудом разлепив веки, я уставился на серую ткань потолка шатра, усеянную мелкими дырочками. Проникающие через них лучи солнца, спускаясь световыми паутинками, впивались в пол.

Ни шевелиться, ни тем более вставать абсолютно не хотелось.

Натворил вчера дел…

Ладонь не болела. Поднеся руку к глазам, я увидел нежную розовую кожу, покрывающую место ожога. Зажило как на собаке.

Хочется не хочется, а вставать придется.

Решительно откинув шкуру-одеяло, я сел, опустив босые ноги, и удивленно уставился на столик. Тонюсенький луч света впивался в шипы оставленного вчера кристалла души. Камень переливался немыслимым спектром цветов, бросая радужные блики на грубую столешницу. На фоне полумрака выделялась застывшая черная тень, тянущая дрожащее марево рук к заветному сокровищу. Не поверив глазам, я моргнул. Призрак исчез.

Привидится же такое поутру…

Надо поговорить с Адольфом.

Налюбовавшись переливчатым танцем света в кристалле, я положил колючий камень в рюкзак к собратьям. Пусть полежат до лучших времен.

Шум утренней тренировки стих. Хорошо, можно спокойно выйти.

Повозившись с доспехами, проверив крепление оружия, я морально приготовился к торжественному выходу.

Кольчуга плотно облегает тело. Почищенный доспех сидит идеально. Меч надежно спрятан в ножны на спине, справа и слева от него кинжалы, пояс застегнут.

Наручи отлично обжимают руки. Кольцо блестит. Сапоги слегка запылились – не страшно. Надеть плащ будет перебором. Сегодня придется потерпеть, поносив на плечах железо. По прогнозам Адольфа, ожидалась религиозная эйфория, а без брони я чувствую себя неуютно и незащищенно.

Глубоко вздохнув, я решительно откинул полог.

Свежий воздух обдул лицо. Восходящее солнце хитро прищурилось из-за верхушек деревьев. Легкий туман белыми обрывками покрывал берег реки. Жизнь в лагере замерла. Предательский полог опустился за спиной, перекрыв путь к отступлению. По телу пробежали мурашки, когда я оказался в перекрестии пытливых взглядов. Мысли ударились в панику, и слова застряли в горле.

Где носит Адольфа, когда он так нужен?!

Захотелось стать невидимкой.

Время замедлилось, потянувшись густым сиропом.

Обнаженный до пояса Олаф опустился на колени, прожигая меня фанатичным взглядом. Толпившиеся рядом с парнем воины замерли, косясь на побледневшую Эльзу. Рыжая пользовалась непререкаемым авторитетом по части постоянно меняющихся ритуалов. Несшая службу у шатра Тина приложила руку к блестящему шлему. И без того вытянутое лицо девчонки застыло маской удивления, а в серых глазах плескалось легкое безумие.

В ушах гулко ударило сердце, и время нарастило темп. Округа наполнилась шумом опускающихся на колени людей.