Иерусалим

Сибилла надеялась, что их вмешательство не понадобится. Ладони у неё вспотели, и она всё время откашливалась.

   — Монжисор — мой замок, дядя. Керак не имеет права распоряжаться здесь. — Сделать это будет трудно, может быть, даже невозможно. — Что будет с нами, если мы станем ему попустительствовать? Кто тогда будет хозяином?

Жослен повернул к ней голову и моргнул.

   — Да, — сказал он. — Знаю.

Он поманил к себе рыцарей, шедших сзади, и послал их проверить дверь сторожки. Жослен с Сибиллой остановились в ярде поодаль, наблюдая за ними.

Дверь была заперта изнутри.

   — Стучите, — сказал Жослен, и один из рыцарей что есть силы стукнул кулаком по двери. Наконец дверь чуть приотворилась.

   — Откройте милорду графу Одесскому! — потребовал рыцарь.

   — Милорд Керак велел мне никого сюда не впускать, — ответили из-за двери.

   — Откройте милорду графу Одесскому! — повторил рыцарь.

Сибилла повысила голос:

   — Здесь хозяйка я, а не Керак; впустите нас!

За дверью ничего не сказали, но и не закрыли её, и через секунду Жослен тяжело шагнул вперёд.

   — Впустите меня! Немедля!

Дверь распахнулась. Жослен вошёл в сторожку, за ним следовала Сибилла; два рыцаря остались снаружи.

Втроём, включая и стражника, они почти заполнили тесную клетушку оружейной, которая стала ещё теснее из-за зиявшей в полу дыры — железный люк, прикрывавший её, был слегка сдвинут.

Рыцарь Керака прижался спиной к стене, глаза его побелели.

   — Милорд, — сказал он, — я должен исполнять приказ.

Жослен кивнул на дыру в полу:

   — Он там?

   — Милорд...

   — Вытащи его.

Стражник медлил, тяжело сглатывая. Жослен вскинул голову. Всю его жизнь ему подчинялись беспрекословно; неповиновение стражника разъярило его.

   — Вытащи его! — оглушительно рявкнул он.

Сибилла услышала во дворе быстрые шаги, которые приближались к сторожке. В горле у неё пересохло. Она отступила к стене, прижавшись спиной к груде раскрашенных щитов, и скрестила руки на груди. В комнату ворвался рыцарь в цветах Керака.

Вначале он увидел только стражника, который опустился на колени около дыры, собираясь спуститься вниз.

   — Что ты делаешь, дурень? — гаркнул он, но тут увидел Жослена — и так и застыл, вскинув голову и уперев кулаки в бока. И тут в комнату вошёл Керак.

Стало совсем тесно, и рыцарь Керака попятился за дверь. Волк ожёг Жослена враждебным взглядом:

   — Что тебе здесь нужно?

Стражник, уже спускавшийся в дыру, замер в ожидании приказа.

   — Ты перехватил через край, — сказал Жослен и повернулся к стражнику: — Спускайся вниз и вытащи его.

   — Он убил моего сына, — сказал Керак.

У Сибиллы так пересохло в горле, что она боялась, что не сумеет заговорить.

   — Это мой замок. Ты не можешь никого здесь судить. Я одна здесь судья.

Керак резко повернул к ней голову. Его зелёные глаза горели хищным огнём.

   — Не наживай себе врага, женщина. — И прошипел, как змея, обращаясь уже к Жослену: — Этого я тебе не забуду, Эдесса. Берегись.

   — Пусть она рассудит дело, — сказал Жослен. — Здесь. Немедленно. — Он взглянул на дыру, из которой снова высунулась голова стражника, затем перевёл пристальный взгляд на племянницу: — Сибилла?..

Она кивнула. Она стояла, обхватив себя руками за плечи, словно это могло её защитить. От близости мужчин трудно было дышать. Из дыры в полу несло гнилью, затхлой водой и испражнениями. Стражник, став возле неё на колени, выволок на пол тамплиера — полубесчувственного, со связанными за спиной руками. Его чёрные, коротко остриженные волосы слиплись от крови.

   — Что произошло? — спросил Жослен.

   — Он убил моего сына, — повторил Керак. — Спроси его. Он подтвердит.

Жослен несильно ткнул носком сапога лежащего тамплиера:

   — Ты нас слышишь?

Человек застонал. Его руки зашевелились в путах. Керак вытянул вперёд голову, хищно оскалив зубы.

   — Это был его кинжал. Он признался.

   — Кто был там? — спросила Сибилла. — Кто это видел?

   — Никто, — ответил Керак, бросив на неё хитрый торжествующий взгляд. — Только убийца, мой сын и его люди.

   — О да! Разумеется, после вчерашнего вечера Жиль не решился бы даже подойти к нему в одиночку. — Сибилла переступила с ноги на ногу. — Итак, они напали на него все разом, все на одного. Я считаю, что он невиновен.

   — У женщин нет рассудка! — взревел Керак, воздевая руки к потолку. Свиные блестящие глазки впились в неё ненавидящим взглядом. — Думаешь, ты победила? Думаешь, победила?

Клочья белой пены срывались с его губ. Он круто развернулся и шагнул к двери.

   — Где мои люди? — донёсся с порога его рёв.

Жослен мрачно взглянул на племянницу.

   — Всё это прекрасно, — сказал он, — но что ты собираешься делать теперь, Сибилла? Его уже едва не прикончили; стоит нам уйти, и они довершат дело.

Раннульф на полу шевельнулся. Он перекатился, и Сибилла поспешно отступила от него. Высунувшись из двери, она выглянула в ворота.

С дороги во двор въезжали несколько всадников. Рыцари Жослена. За ними спешили другие — их всё прибывало, они уже заполнили весь двор. Сердце её воспряло. Да, это должно получиться. Она взглянула на Раннульфа, которому уже удалось подняться на четвереньки:

   — Святой, ты сможешь ехать верхом?