Иерусалим

Он не должен больше думать о Сибилле. Даже сейчас одно только воспоминание о том, как он сжимал её в объятиях, распаляло его, и Сибилла вставала в мыслях, как наяву, более реальная, чем люди, окружавшие его. Она расколола его пополам, отняла половину его сердца. Её муж, напыщенный щёголь, кривлялся и важничал и презрительно насмехался над Раннульфом — над тем, кто совсем недавно держал в объятиях Сибиллу. Целовал, проникая языком в рот, и желал её, и чувствовал её желание... Он не должен больше думать о ней.

Она встала между ним и Богом. Он, Раннульф, принадлежит Богу, который дал ему всё, что у него есть, — откровение, которое спасло его, обет, который придавал ему силы; в конце концов, Бог дал ему даже Сибиллу.

Как испытание. Ещё одно испытание.

   — Сир, — говорил между тем Балан, — нам бы нужно выслать разведчиков. Пошли вон того тамплиера — это его ремесло.

Раннульф поднял голову, привлечённый этими словами, и увидел, что дворянчик кивает в его сторону.

   — Пока не прибудет магистр, я не стану отдавать приказы его людям, — ответил Ги. — Вот что мы должны решить...

И тут в шатёр с топотом ввалилась громогласная толпа вновь прибывших.

Их возглавлял Керак, с непокрытой головой и могучим телом, выпиравшим, как булыжник, из бархата и шитого атласа; в окружении своих рыцарей он бесцеремонно шагнул в шатёр и сразу увидел Раннульфа.

   — Вот он! Господом клянусь, я прикончу сукина сына!

И бросился на Раннульфа, на бегу выхватывая меч.

Раннульфу бежать было некуда; он отпрыгнул вбок, запутался в мебели, схватил железный остов лампы и отразил им удар Керакова меча. Лампа сорвалась и отлетела прочь. Вокруг что-то кричали. Балан бросился между ними. Кто-то повис на правой руке Раннульфа, другая рука обхватила его грудь. Люди Керака оттащили Волка.

   — Стойте! — прорычал Балан, вскинув руки, чтобы не допустить их друг к другу. — Остановитесь! Мы не можем убивать друг друга — иначе Саладин получит всё, к чему так стремится!

Глаза Керака так и сверкали; его люди окружили его.

   — За ним долг крови. Он убил моего сына, он сам признался в этом.

   — Отпустите меня, — сказал Раннульф. — Я не трону его: он старик. — Оказалось, что в его правую руку вцепился Бодуэн д'Ибелин. — Да отпусти же, чёрт тебя побери! — рыкнул Раннульф, и рыцарь попятился.

   — Уймись, Святой, — сказал Балан.

   — Я же говорю, что не трону его! — огрызнулся Раннульф. Через толпу, разделявшую их, он взглянул на Керака. — Я убил Жиля и, значит, согрешил, но согрешил против Бога, а не против тебя. И отвечу я за свой грех не перед тобой, а перед Богом.

Керак по-волчьи оскалил зубы:

   — Я выпью из тебя кровь!

Раннульф презрительно рассмеялся:

   — Господь рассудит меня. А ты себе болтай.

Балан повернулся к нему и ударил его по руке. Керак впился глазами в Раннульфа, тот отвечал таким же пристальным взглядом, — но мгновение спустя Волк тяжело отвернулся. К шатру приближался новый гость.

Паж протолкался через толпу с пронзительным криком:

   — Милорды, милорды, король, господин мой...

Откинулся полог, и в шатёр шагнул граф Триполи — всё такой же тощий, в поношенном камзоле, с окладистой бородой.

За ним следовали несколько его людей; с их приходом в шатре стало тесно. Раннульфа оттеснили к шёлковой стене, и ему пришлось нагнуться, чтобы не задевать головой потолок. Триполи прошёл прямо на середину шатра и оказался лицом к лицу с королём. Ги побагровел. Зрители притихли, даже Керак унялся, и двое в полной тишине стояли друг перед другом.

Наконец Триполи проговорил:

   — Я здесь, чтобы биться за Гроб Господень, за Истинный Крест и спасителя нашего Иисуса Христа. Примешь ли ты меня? — Он протянул руку.

Ги откашлялся. Все взгляды были устремлены на него, он должен был отвечать и не видел иного выхода, кроме как поступить подобно Триполи.

   — Если так, мой лорд, добро пожаловать, — сказал он и пожал протянутую руку.

Раздались негромкие радостные восклицания. Балан подошёл к королю и Триполи, улыбаясь, точно отец невесты на свадьбе.

   — Славный поступок, милорд граф, господин мой король — славный!

   — Пока мы здесь, — высоким громким голосом произнёс Триполи, — пускай все забудут свою прежнюю вражду и обиды и встретят общего врага плечом к плечу — как христиане, как братья. — Говоря это, он обежал взглядом шатёр и увидел Керака, затем быстро оглядел остальных; упав на Раннульфа, его взгляд тотчас переместился дальше в поисках кого-то ещё. — Где магистр тамплиеров?

   — Он отправился на север, — сказал король, — собрать рыцарей из всех гарнизонов и доставить сюда.

   — Что ж, — сказал Триполи, — в таком случае Храму может понадобиться новый магистр. Согласно договору, который был заключён у меня с Саладином, два дня назад я позволил нескольким тысячам его воинов пройти через Галилею; а вчера, до того как покинуть Тивериаду, я выглянул из окна и увидел, как они скачут. На копья у них были насажены головы христиан, числом не меньше сотни, и у многих голов были коротко остриженные волосы и длинные бороды.