Иерусалим. История Святой Земли (сборник)

Засухи и голод принудили враждующих, христиан и магометан, заключить невольное перемирие на два года; ибо не было средств содержать войско в опустошенных пределах Сирии. Саладин удалился в Египет с толпами голодного народа. В то же время целое племя маронитов, обитавших в горах Ливанских, совершенно независимое по своему гражданству и церкви, присоединилось к римской, признав над собой власть латинского патриарха Св. Града. Духовный и вместе гражданский союз сей принес некоторую отраду областям христианским в Сирии, но более княжеству Антиохийскому и графству Триполийскому, нежели королевству; ибо воинственные марониты ограждали их со стороны Ливана от нападения турок Еще не кончилось условленное перемирие с султаном, как уже начались враждебные действия с обеих сторон. Саладин захватил корабль с паломниками западными, занесенный бурею в Дамиету; а владетель Карака, Рено, продолжал грабить караваны магометанских паломников и даже отважился овладеть Меккою; но смелое предприятие рушилось, и воины его, взятые в плен турками, принесены были в жертву на празднике Байрама вместе с овцами, пред дверями Каабы, дома Аврамова; некоторые из них погибли в самом Каире, пред лицом раздраженного султана, от руки Софиев и проповедников Корана. Саладин поклялся бородою своего пророка отомстить христианам за их святотатственное покушение, подступал с войском к Караку и Бейруту, опустошил Галилею и опять на время удалился в Месопотамию; ибо он должен был еще сокрушить род Атабеков, который держался в сих пределах. Смерть сына Нуреддинова и взятие Алепа сделали его, наконец, полным властителем Сирии, как и Египта, и тогда уже мог он обратить все силы на единственных врагов своих – христиан.

Ежедневно и повсеместно ожидали его нападения, а между тем болезнь прокаженного короля усилилась до такой степени, что он ослеп и лишен был употребления рук и ног. В столь горестном положении Бодуэн был вынужден отказаться от верховной власти, с сохранением только королевского титула; но избранный им правитель, Лузиньян, супруг Сибиллы, не внушал никому доверия; глас народа был гласом Божьим, ибо в скором времени обнаружились неспособность и малодушие правителя, когда он, с двадцатитысячным войском и тысячью тремястами рыцарей, позволил неприятелю, пред своими глазами, опустошать пределы Галилейские. Общий ропот и негодование побудили короля взять из слабых рук кормило правления; он даже хотел лишить Лузиньяна графства Аскалонского и расторгнуть его брак с Сибиллою; но непреклонный вассал заключился в стенах Аскалона, и напрасно царственный слепец болезненными руками сам стучал в закрытые ворота города. Тогда, призывая Бога в свидетели измены Лузиньяна, он назначил правителем королевства Раймунда, графа Триполийского, и венчал в храме Воскресения младенца Бодуэна, сына сестры своей, королем Иерусалимским. В палатах Соломоновых, где обитали властители латинские, в последний раз дан был великолепный пир, на коем граждане Иерусалима служили, по обычаю, королю и его баронам.

Патриарх Ираклий с великими магистрами госпитальеров и храмовников посланы были в Европу просить помощи для гибнущей Палестины. Они предстали в Вероне перед папой Луцием, изгнанным из Рима своим соперником, и Фридрихом, императором Германским, умоляли и короля Франции Филиппа Августа, только что воцарившегося, и могущественного Генриха II, короля Английского: все было напрасно, ибо еще не изгладились следы второго несчастного похода. Генрих обещал помощь и дал только денег; раздраженный патриарх напомнил ему данную им клятву идти в Палестину за убийство архиепископа Томаса Беккета, но гневная речь не произвела желаемого действия. Ираклий возвратился ни с чем; первосвятитель римский, будучи не в силах подвигнуть Запад, принужден был действовать иными средствами и написал умилостивительное послание в защиту христиан закоснелому врагу их султану Саладину и брату его Малек-Аделю. «Мы ненавидим наше настоящее, писал архиепископ Вильгельм Тирский, и с ужасом ожидаем будущего; враги наши во всем имеют над нами верх, и мы достигли той степени, что уже не можем переносить ни зол, ни врачеваний!» Сими словами заключает свою летопись красноречивый писатель, ибо уже не в силах был продолжать картины бедствий и описывать падения Св. Града. Многие знамения, на небе и на земле, предвещали близкую его гибель, как некогда, во дни иудеев, страшные вихри и землетрясения, затмения солнца и луны; но вернейшим знаком было всеобщее развращение нравов, начиная с патриарха Ираклия, которого нечистая жизнь служила соблазном целому городу. «Древний враг человекам исключительно царствовал в Иерусалиме, рассеяв повсюду бурю мятежа; другие народы, восприявшие некогда свет веры из Св. Града, видели в нем тогда пример всякого беззакония; потому презрел Господь свое наследие и наказал оное железным жезлом Саладина». Так говорит латинский современный писатель Вальтер о безнравственном состоянии, до какого допустили себя соплеменники его во Св. Граде.