Иерусалим обреченный

- Назад, - скомандовал Барлоу, вновь улыбаясь. - Ты стоишь на своем берегу, а я на своем, верно?

Кэллахен медленно отошел, все еще держа перед собой на уровне глаз крест. Крест излучал священный свет, дававший силы рукам священника.

Они смотрели в глаза друг другу.

- Ну, вот мы, наконец, и вместе! - насмешливо сказал Барлоу. Его лицо было спокойно. Он был вполне уверен в себе. Где же Кэллахен мог видеть раньше подобное лицо? И вдруг он вспомнил. Это было лицо мистера Флипа, его гувернера.

- Что же дальше? - спросил Кэллахен голосом, так не похожим на его обычную манеру говорить. Он смотрел на длинные пальцы Барлоу, сжимающие горло мальчика. На них виднелись тоненькие голубые прожилки.

- Приятно видеть, что ты боишься меня, - ухмыльнулся Барлоу, немного крепче сжав шею Марка.

- Прекрати! - потребовал Кэллахен.

- Зачем? - теперь на лице Барлоу была только ненависть. - Чтобы оставить его для следующей ночи?

- Да!

Медленно, почти по слогам, Барлоу произнес:

- Тогда почему бы тебе не спрятать свой крест и не поговорить со мной лицом к лицу? Ты - и я?

- Хорошо, - сказал Кэллахен, но голос его дрогнул.

- Так сделай это! - с насмешливой издевкой воскликнул Барлоу.

- И я могу поверить, что ты отпустишь его?

- Но я же верю тебе!.. Смотри!

Он отпустил Марка и поднял вверх руки.

Не веря своему счастью, Марк на мгновение застыл неподвижно, а потом, не глядя в сторону Барлоу, бросился к родителям.

- Беги, Марк! - воскликнул Кэллахен. - Беги!

Марк расширившимися глазами смотрел на него:

- Мне кажется, они мертвы...

- БЕГИ!

Марк медленно выпрямился. Он повернулся и посмотрел на Барлоу.

- Скоро, дружок, - пропел Барлоу, - очень скоро ты и я...

Марк плюнул ему в лицо.

В глазах Барлоу внезапно сверкнул гнев, граничащий с безумием.

- Ты плюнул на меня, - прошептал он. Его тело задрожало, и он, как сомнабула, сделал шаг вперед.

- Назад! - выкрикнул Кэллахен, бросаясь ему наперерез.

Барлоу застонал и закрыл лицо руками.

- Я убью тебя! - прошептал Марк и выскочил из дома.

Барлоу, казалось, сразу же стал выше. Его глаза метнули молнии в сторону двери.

- Сейчас тебя настигнет чаша твоя, безумец...

- Я священнослужитель! - напомнил ему Кэллахен.

Барлоу зарычал:

- Священнослужитель!

Мерзкое для него слово словно льдом сковало горло, и вампир осекся.

Кэллахен стоял неподвижно. Почему он ничего не делает? Почему не читает молитву, не осеняет нечистую силу крестом? Почему...

И вдруг он увидел: сияние креста начало медленно угасать.

Он расширенными глазами смотрел на крест. И тут заметил, что к нему подходит Барлоу.

- Отойди! - вне себя завопил Кэллахен, отступая на шаг. - Я приказываю тебе во имя Господа!

Барлоу рассмеялся.

Крест светился уже совсем тускло. Вокруг лица вампира вновь сгустились тени. Крест задрожал в руках Кэллахена, и, вспыхнув в последний раз, - погас. Теперь это был всего лишь бесполезный кусочек металла.

Барлоу протянул руку и выхватил крест. Кэллахен беспомощно вскрикнул, этот крик, казалось, эхом отозвался в его душе. Он увидел, что Барлоу швырнул крест на пол и топчет его каблуком.

- Будь ты проклят! - закричал Кэллахен.

- Слишком поздно для того, чтобы устраивать мелодраму, - сказал из темноты Барлоу. В его голосе звучало нечто, напоминающее сожаление. Теперь в этом нет необходимости. Ты забыл доктрины собственной церкви, разве не так? Крест... вино и хлеб... причастие... только символы. Крест это ведь всего лишь кусок дерева, хлеб - это пшеница, вино - гнилой виноград. Если бы ты не согласился убрать крест, следующей ночью ты победил бы меня. Во всяком случае, это могло случиться. Я давно не мог встретить в реальном мире достойного противника! Мальчишка стоит десяти таких, как ты!

И он положил на плечи Кэллахена тяжелые руки.

- Теперь ты причастишься тела моего. Ты не получишь бессмертия. Останется только голод и потребность служить Господину. Я намерен извлечь из тебя пользу. Я пошлю тебя в стан твоих друзей. Ведь в этом все еще есть необходимость? Им будет нужен такой вождь, как ты. И мальчишка расскажет о твоем героизме... Вот твое истинное назначение, лжесвященнослужитель!

Кэллахен вспомнил слова Мэтта: "Некоторые вещи хуже, чем смерть".

Он попытался бороться, но руки, державшие его, были сильнее. Они скользили по его шее.

- Приди же, лжесвященник! Вкуси истинной религии! Вкуси тела моего!

Поняв, что сейчас произойдет, Кэллахен в ужасе содрогнулся:

- Нет! Не надо... не надо...

Но руки были неумолимы. Его голову клонило вперед, вперед...

- Давай же, поп! - прошептал Барлоу.

И Кэллахен почувствовал, что его губы касаются пульсирующей жилки на шее вампира. Он задержал дыхание, пытаясь увернуться, но тут жилка лопнула и он почувствовал привкус крови.

И наконец он сделал глоток.

Анна Нортон вышла из машины, не заперев ее, и пошла вдоль принадлежавшей больнице автостоянки. Тучи наползли на звезды, и скоро должен был пойти дождь. Но Анна не обращала на это внимания, сосредоточенно глядя перед собой.