Иерусалимские дневники (сборник)

Мы приехали в небольшую квартиру, где начальная закуска с выпивкой были расставлены на подоконнике – стола там не было. Три сорта водки были настояны на каких-то местных травах, пились изумительно легко, а два приятеля, зазвавших нас, и очень оказались симпатичны, и приятно разговорчивы. Так мы толпились возле подоконника, и о сазане не было ни слова. Спохватился первым я, поскольку до концерта должен был поспать немного, и поэтому минут нам только сорок оставалось. Я невежливо напомнил. Всё готово, успокоили меня хозяева, вы только на минуту отвернитесь все к окну. Мы послушно отвернулись. Позади нас лёгкое случилось шевеление, и нас позвали обернуться. Посреди комнаты лежала на спине на коврике обнажённая напрочь молодая женщина, на животе которой высился таз со скрученной огромной рыбой. Диковинно и как-то неприкаянно смотрелась рядом с ним, пониже, чахлая растительность лобка. И не могу сказать, чтоб это было аппетитно. Я вовсе не ханжа, и уверять в этом читателя мне вовсе ни к чему, но стало мне ужасно дискомфортно. Впрочем, растерялись все, и все это старательно скрывали. А девица изредка на нас поглядывала, что неуюта только добавляло. Так гуляли русские купцы с актёрками, подумал я, но те купали их в шампанском, а про сазана, поедаемого с живота, мне никогда читать не приходилось. Впрочем, делать было нечего, и с возгласами вежливого восхищения мы приступили к трапезе. И вкус-то этой явно вкусной рыбы я не очень ощутил, а фарш из уссурийских трав и ягод мне и вовсе не понравился. Но водка оставалась столь же дивной. А девице не давали ничего, она была подставкой – манекеном. Лёгкое стеснение мы чувствовали даже выйдя и ни словом этот пир не обсудили. Впрочем, все слова благодарности были исправно сказаны, а девушка нас провожала светлым взглядом, ждущим, кажется, аплодисментов. Мы были способны только на «спасибо», «до свидания». Мне картина эта вспоминается порой, и снова ничего, кроме неловкости, она во мне не вызывает. Конечно, есть во всём, что я сейчас пишу, почти что хамская неблагодарность этим симпатичным людям, но ничего поделать не могу: иная выпечка у наших вкусов, до купеческого шика мы уже не дорастём.

А где-то по дороге мы проехали тоннель, никак не отмечаемый глазами пассажиров, но имевший поразительной прекрасности историю – её уже я позже прочитал и был почти готов вернуться в это место. История была из тех кошмарных лет, унесших миллионы жизней: зэки некогда построили тоннель этот, как почти всё в здешних краях. В конце тридцатых это было (а не то в сороковых уже? – не записал). С двух концов вгрызались в гору две огромные бригады, пользуясь взрывчаткой, отбойными молотками, остальное всё вручную. Одна бригада из мужского лагеря была, одна – из женского. И хитроумное начальство посулило им неслыханную премию: хоть на день раньше планового срока если выроют тоннель, то время это – ваше полностью, охрана разделять мужчин и женщин, вообще чему-нибудь препятствовать – не будет. На три дня досрочно был пробит этот тоннель. Я не хочу и не могу вообразить чудовищную оргию истощённой жуткой жизнью плоти, но три коротких дня там люди были заново людьми. Благословенна память этих несчастных!