Иерусалимский вокзал

Чтоб и мне не выйти из игры.

1973-1975 гг.

САБРЫ ТЕЛЬ-АВИВА

Там, в глазах у еврейских солдаток,

Не печаль, а какой-то укор:

Будто входишь в аллею догадок,

Полный мира и бомб коридор.

Я иду, как по минному полю,

Человека обидеть боюсь.

Дайте мне польской радости долю

И свою марокканскую грусть.

Вот оно – величайшее гетто

Всех концов, начал, середин!

Нас утюжит библейское лето,

Не считая зубов и седин.

1973 г.

В БЫВШЕЙ ТЮРЬМЕ АККО

Знаки зодиака -

Все коту под хвост:

Виселица в Акко

Мне под самый рост.

Виселица в Акко,

Как змеи гипноз.

Запахи из мрака

Плесени и слез.

Вот и лезу в драку

Из-за пустяка.

Виселица в Акко

Жалом у виска.

Сентябрь. 1973 г.

ЛЕТО В БАТ-ЯМЕ

Гордой еврейке Сарре Бейлис – с нежностью.

Под мышкой автомат

И на плече берет.

Прости меня, солдат,

За мусор моих лет.

Солдатка – как упрек,

Как приговор суда:

Я отбываю срок

В концлагере стыда.

Я улыбаюсь всем,

Улыбка – мой язык.

Я разогнал гарем

Печали и интриг.

Я выбросился вон

Из памяти своей.

Солдат, я твой патрон

Из взрывчатых кровей.

Бат-Ям! Ты – дочь. Я – сын.

Премудрости родства?!

Мы на руках сидим

У одного отца.

Август 1973 г.

9 АВА 1974 ГОДА

Я молью жую свой сундучный мирок

В заласканном белом бреду.

Рифмованный Запад

И хитрый Восток

Написаны мне на роду.

В какую плотину уперся мой век

Лавиной своих колесниц?

А я примостился

На долгий ночлег

У зданий его

И гробниц.

Мозаика моли -

Лохмотья песцов

И душный, как ночь,

Нафталин…

Не высосать мне из оленьих сосцов

Смолу соломоновых вин.

НА ГОЛАНАХ

Здесь воевал Самсон, не мы,

Он, грешник, выкинул такое,

Что немы до сих пор псалмы

И все учение в застое.

Мы только сзади шли, дрожа,

А он, как резервист лохматый,

Врага громил и окружал,

И крыл Россию русским матом.

Он нас в соратники не брал:

Его сопровождали ветры.

Он на виду у всех украл

Ворота города Кунейтры.

Поверь, Израиль, это он

С врагами пьет, как Эли Коэн,

И в эту страшную из войн

Опять победы удостоен.

Май 1974 г.

АЛ. ГАЛИЧУ – В ДЕНЬ КРЕЩЕНИЯ

Ты не пой нам, гений, о распятье,

И к крестам чужим не примеряйся,

А мадонн моих в солдатском платье

Ты не обнаружишь из-под рясы.

Пулю в лоб – но не меняя веры,

Так поэтов обучала Муза.

Иудею, молча, к высшей мере

Бог приговорил из-за Иисуса.

Все простится гению-неряхе,

Все грехи, паденья и измены…

Иудея молится у плахи

Богу одному и неизменно.

Ноябрь 1974 г.

НОЧЬЮ В БАТ-ЯМЕ

Спят тихо женщины,

Задумавшись над жизнью,

И девочки летают на шарах.

Жестокий Бог любви

Трясет над нами вишню

До боли, до оскомины в зубах.

И глупо брать часы

И, узнавая время,

Идти во двор к продажным петухам.

Пусть ночь мне вымажет глаза

Сапожным кремом

И туфли каменные выдаст по ногам.

И я войду, как вор,

В свою глухую спальню,

Где все места распроданы давно,

И, разгоняя мух, твердить себе:

– Не странно ль,

Что свадебное выпито вино?

1974 г.

ПАМЯТЬ

Память широка, как город,

Улицы, дома,

Память – телефонный провод,

Память – трюм, тюрьма.

Вот свернулся в изголовье

Пушкинский тупик;

Что он мне -

Родня по крови?

Брат, отец, двойник?

То кричит,

То шепчет страстно:

"Воротись на миг!"

Не люби, не ешь, не странствуй…

Память – город, крик…

Август 1974 г.

***

Душа осветилась ракетой,

И дьявол укрылся щитом.

Какой расплачусь я монетой

За взгляд на горящий Содом?

Мне более всех захотелось

Природу в объятьях душить,

Заимствуя силу и смелость.

Столпы соляные смешить.

Ласкайте же, Лотовы дщери.

Ослепшего в пьянке отца:

В холодной и душной пещере

И зверь не уйдет от ловца.

И я обернулся без страха

На красный библейский огонь,

И стала соленой рубаха,

И каменной стала ладонь.

И снова Содом и Гоморра,

Два ангела, дщери и Лот,

И тихое Мертвое море,

И добрый от звезд небосвод.

Ноябрь 1975 г.

СОДОМ

Зачем я здесь, в чужом печальном доме,

Пытаюсь детство выбросить в окно.

Как праведнику ангелы в Содоме

Мне говорят: – Тебе спастись дано!

Вот я иду по улицам Содома

Мне кажется, что он не так уж плох.

Только в ожидании погрома

Заметен небольшой переполох.

Но слухам я не верю ни на йоту,

Глаза у страха больно велики.

И вот я вышел к городским воротам

снова голос мне сказал: Беги!

А я стою. Мне незачем спасаться.

Пусть ангелы смеются за углом

Какая женщина пойдет со мной скитаться

Когда сгорят Гоморра и Содом?

Ноябрь 1975 г.

***

Мне кажется, что я совсем не сын,

А просто найден где-то на раскопках.

Как старая монета, как кувшин,

Как имена в библейских заголовках.

Мне кажется, что я еще в бою,

Что я друзей в последний раз целую,

И на Голанах смерть ищу свою —

Простоволосую и злую.

1975 г.

СИНАЙ И БОГ

«О павших снимая с себя

И печаль, и заботу.

Их с бранного поля

Дати не выносят в субботу…

Солдаты лежат

Под пылающим солнцем Синая.»

Г. Варшавский.

«Но до сего дня не дал вам

Господь сердца, чтобы разуметь,

очей, чтобы видеть, и ушей,

чтобы слышать.»

Второзаконие, гл.29, ст.4.

Возьми меня в поводыри,

Поэзия слепая.