Иешуа, сын человеческий

Великая подлость. И тогда заговорил сам Стефан, не испросивши позволения у первосвященника. Заговорил с такой страстностью, что тот не осмелился остановить самолично взявшегося защищать себя. А Стефан напрочь отметал все обвинения в его адрес, приводя факты из заветов Бога с праотцами, вычленивая именно то, что его оправдывало, закончил же свою оправдательную речь ссылкой на обращение Моисея к сынам Израиля после завета с Господом:

— Пророка воздвигнет вам Господь Бог ваш из братьев ваших, как меня, его слушайте. Вот он — Мессия. Иисус из Назарета. Его воздвиг Господь Бог по слову своему, и не он ли нес людям Глагол Всевышнего: небо — престол мой, и земля — подножие ног моих; какой дом созиждите мне или какое место для покоя моего? Не моя ли рука сотворила все сие? Разве не в этих словах звучит благодать Бога, разве не виден в них Святой Дух, который снизошел на Сына его Иисуса, а через него на всех тех людей, кто уверует в Христа? Вы же, жестоковыйные, люди с необрезанным сердцем, противитесь Духу Святому! Кого из пророков не гнали отцы ваши, как гоните сегодня вы?! Я же проповедую именем Иисуса Мессии, ныне вознесшегося к Отцу Своему! Так в чем же моя вина!?

— В отступничестве от Законов Моисея! В соблазнительности к отступничеству от него! — рубанул первосвященник, и тут же в зал суда торопливо вошли стражники Храма и повели Стефана к месту казни, за стены города, где уже ждала его толпа исполнителей приговора суда.

Когда в Стефана полетели первые камни, его словно озарила страшная догадка: он проповедовал, как и апостолы, именем Иисуса, именем Мессии, но почему смерть определена только ему?

Ответ не успел родиться — увесистый булыжник угодил Стефану в голову, и он потерял сознание. Унес с собой в могилу Стефан мысль свою, хотя и нечеткую, о двойном подходе, удобном для власть имущих: избавляясь от наиболее рьяных общинников, возвеличивать апостолов, не очень-то перечащих сильным мира сего. Только, если быть откровенным, в озарении Стефана нет ничего нового: двойной стандарт существовал всегда и вряд ли человечество сможет избавиться от него до второго пришествия.

На следующий день поползли по Иерусалиму, от дома к дому, страшные слухи, будто уверовавшие в Иисуса-Мессию, особенно его ученики-апостолы, самолично видевшие его телесное вознесение, подвергаются гонению. Их побивают камнями. Особенно яро перемалывались эти слухи во дворе Рабов и во дворе Женщин Иерусалимского храма, обрастая страшными подробностями.

Сами же апостолы, словно ничего не знали ни о слухах, ни о самой казни Стефана, продолжая без всякого перерыва свои проповеди именем Иисуса-Мессии. Они вовсе не беспокоились о себе. Они знали, что им ничто не грозит. У них возникла новая забота, связанная с жизнью общины. Бунтари, правда, сразу же приутихли, не желая повторить судьбу Стефана, но появилась иная ересь: вновь вступающие в общину передают в кассу не все деньги от проданного своего имущества, а часть из них утаивают. Особенно грешат этим эллины. А это, как посчитали апостолы и Иаков, недопустимо, ибо лиха беда — начало. Не пресеки сразу, войдет в правило, тогда можно на общине ставить крест.

Решили преподать еще один урок, сродни Стефановскому. Не вынося, однако, сора за пределы свои. Выбор пал на новообращенных Анания и его жены Сапфиры. Они перед вступлением в общину продали, согласно указанию Петра (а именно он сыграл важную роль в их обращении), все свое имущество, но побоялись остаться без копейки «на черный день» и часть денег утаили. Узнавший об этом Петр позвал к себе Анания на душеспасительный разговор, окончился который смертью Анания. Не вдруг известили об этом жену его, и только когда похоронили Анания, позвал Петр Сапфиру. Спросил о сумме, вырученной от продажи имущества, когда же услышал неправедный ответ, упрекнул:

— Что это согласились вы искусить Духа Господня? Вот входят в двери погребшие мужа твоего и тебя вынесут!

На первой же общей молитве Иаков объявил всем собравшимся:

— Ананий и супруга его, Сапфира, согласились искусить Духа Господня, и Господь покарал их мгновенной смертью. Спросите, какова суть греха? Они утаили, вступая в общину, часть денег, полученных от продажи имущества.

Великий ужас охватил всех, услышавших это. Все начали истово бить поклоны, одни искренне веря в кару Божью, другие скрывая за внешней набожностью свои истинные мысли, осуждающие столь суровую кару Всевышнего за такой незначительный грех (где же милосердие Божье), третьи пряча страх свой, ибо до дрожи в сердце испугались, что и их, тоже утаивших от общины часть средств, ждет подобная же участь — наиболее догадливые представляли, как ученики Петра сожмут их горло цепкими ручищами.

Что, бежать из общины? Но не достанет ли и тогда отколовшихся десница Божья? Нет, лучше не искушать судьбу, а положиться полностью на волю Господа.