Иешуа, сын человеческий

И вот — встреча. Двух сильных людей. Двух личностей. Петр решился на открытый диспут, считая, что может одолеть, имея авторитет первоапостола, одного из учеников Мессии, но Павел — не зашибленный перстом в лоб, к тому же апостол тоже волей самого Иисуса. Он резко ответил на упрек Петра в отступничестве:

— Если ты иудей, то и живи по-иудейски, но ты принял заветы Христа с его стремлением к Царству Божьему на земле для всех, его идею свободы духа, равенства и братства. Разве не предопределяет это право приобщенных к своему пониманию своих поступков, разве не диктует это нам быть не выше новообращенных, не над ними, а с ними. Не притеснять их, а вести спокойно, но уверенно к просветлению?

— Но Иисус, наш равви, заповедовал не противоречить законам Моисея. Он не был против них.

— Верно. Но вдумайся: уверовавшие в него — пасомые, мы же — пастыри их. Пастыри, но не насильники. Если мы станем силой толкать привыкших многими веками жить по своему образу в нашу клетку, устроенную Моисеем, кто пойдет с нами и за нами?

— Но мы потеряем нашу нынешнюю опору! — был последний аргумент Петра. — А без нее — мы ничто!

— Потеряем? Нет! Отчего синедрион одел Иисуса в белые одежды, а не присудил к камням? Я понял это еще там, на суде, но еще более об этом поведал сам Иисус устами своими; к Царству Божьему на земле ведем человечество мы, избранные Господом, и мы не вправе уподобляться слепому поводырю, помогающему слепому пересечь трудную дорогу.

Спор, в общем-то, окончился ничем. Каждый остался при своем мнении. Начался серьезный раскол в выборе пути распространения христианства. Раскол в его канонической основе.

Петр пригласил Павла в Иерусалим, где можно будет окончательно решить спор с участием всех апостолов, но Павел поставил условие: разрешение разногласий на Соборе, в котором участвуют не только одни апостолы, но и Главы всех общин, какие появились его усилиями и усилиями других апостолов во многих городах Месопотамии. С официальным предварительным объявлением предмета обсуждения.

Мудрый ход. Петр с Варнавой не вдруг воротятся в Иерусалим, имея целью не только встретиться с ним, Павлом, но и проповедовать именем Иисуса в городах и весях, создавая новые общины. На это уйдет много времени. Затем потребуется время, чтобы пригласить всех Глав общин на Собор — очень долгое время, и он, Павел, успеет еще более утвердиться в верности избранного пути и обрести большее число сторонников — Собор тогда не утвердит молча то, что предложит Иаков, волей Иисуса поставленный во главе первоапостолов. И Павел со свойственной ему зажигательностью и убедительностью продолжил проповеди. Более того, когда его сторонники извещали Павла об успехах апостола Петра в отстаивании избранного Иерусалимской общиной пути, Павел тут же садился за послание. Он не стеснялся даже компрометировать первоапостола. А заодно и спутника его, Варнаву. Галатам, которые оказались более благосклонными слушателями Петра, он писал: «Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противился ему, потому что он подвергался нареканию. Ибо до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных. Вместе с ним лицемерили и прочие иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием…»

Разоблачал Павел и то, как Петр, ратуя за неотступление от краеугольных основ закона Моисея, сам же крестил необрезанных.

— Не лицемерие ли это? — вопрошал он и добавлял: — Слово и дело не могут разниться. Неужели невозможно открыто признать, что нет смысла уверовавших в Христа многобожников принуждать к обрезанию. Я считаю это верным и стою на этом твердо!

За эту самую твердость Павел не единожды оказывался на краю гибели, ибо те, кто желал иметь христианство ручным, не хотели мириться с новшествами Павла, не понимая поначалу своей же выгоды в том новшестве.

А вот римские правители, особенно многие из периферийных, оказались мудрее, увидя в проповедовании Павлом религии поддержку своей власти. Если Иисус говорил о свободе, равенстве и братстве как основах новой религии, то Павел вносил существенные изменения в суть этих идей, в корне ломая их основу. Да он вообще не говорил о свободе, как таковой, он проповедовал:

— Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога. Не существуют власти не от Бога установленные, посему противящийся власти противится божьему установлению. А противящиеся навлекут сами на себя осуждение. Отдавай же всякому должное: кому подать — подать, кому оброк — оброк, кому страх — страх, кому честь — честь.

Не выступал Павел и против рабства. В его проповедях твердо звучало: как власть и государство от Бога, так и положение людей в обществе — от Бога.

— Каждый оставайся в том звании, в каком призван. Рабы повинуйтесь господам своим, по плоти, со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу.