Иесинанепси / Кретинодолье (сборник)

Чаон. — Это мой ученик, единственный выживший из двух братьев. Его полное имя, по старому стилю, Шарль Фунго, лорд Кленденнис. Парень с тонкими чертами лица, но всегда сонный, долговязый, хилый, бледный, этакий слюнтяй на ходулях.

Манибал. — Это Менье Поль, самый старший из уцелевших пациентов санатория, следовательно, самый сильный и самый развитый в группе, а значит, и выступающий предводителем. Неказистый загорелый брюнет смахивает одновременно на деревенского крепыша и сына вождя племени бети-пахуин. На самом деле его имя произносят «Ман-нибал», первый слог — четко носовой. Этот Манибал, мало затронутый заражением и, возможно, уже совсем излечившийся, сыграет важную роль. Мне придется к нему еще вернуться, хотя он мне крайне антипатичен.

Вот, кратко, имена других мальчишек, большей частью совершенно безликих:

Цитроен. — Его звали Сиприен Как-то-там-еще. Ци-Троен — это амальгама имени и фамилии, которую я забыл. Невежда, но хитроватый, лицемерный, лебезящий перед Манибалом и тайком завидующий ему, как почти все нижеследующие.

Пентен. — Светловолосый, неразговорчивый. Никогда не знал его прежнего имени или забыл. Но уж точно не Пентен. Что-то совсем другое.

Бидонвин. — Бидонвин означает Биду Альбер. В силу какого фонетического чуда? Не знаю. Веселый и глупый. Все время беспричинно смеется. Безвредный.

Ленрубен. — Ранее Леру Робер, большеголовый, темно-рыжеволосый, веснушчатый, взгляд пустой или притворно невыразительный, глаза бледные. Молчаливый, замкнутый. То ли свирепый хищник, то ли просто смышленее других. Вероятно, свирепый хищник.

Абдундун. — Он же Альбер Дедьё. Низенький южанин, с Пиреней, черноволосый, смуглый, проворный, сметливый. Может расплакаться, рассмеяться, иногда запеть. Общительный, но сознания ненамного больше, чем у черного кролика, да и повадки те же.

Амбрион Нелатин. — Персонаж с именем длиннее, чем у остальных, когда-то был испанцем по имени Целестин Амброллон. Плечистый, коренастый, молчаливый, в состоянии скрытой вражды с Манибалом, но не лучше того. Очень плохо говорил по-французски. Я еще расскажу о его влиянии на новую речь землян.

И наконец, единственная в группе самка.

Илен, сиречь Элен. Дочь консьержа санатория. Не из числа пациентов. Ей было, наверное, лет восемь или девять в конце нашей эры. Статус единственной самки придает ей особое значение, и я буду вынужден рассказать о ней подробнее.

Вот и все.

Упоминание этих имен и их форм побуждает меня вернуться к лингвистическому вопросу. Новое человечество состоит из девяти подростков, в том числе одного испанца и одного англичанина. Некоторые французы имели несовершенное знание французского языка или привыкли более или менее долго говорить на каком-нибудь варианте лангедокского диалекта. К тому же под влиянием новой жизни круг занятий сузился, словарь обеднел; их голосовой аппарат изменился. Так, в итоге они выработали свой говор, представление о котором могут дать их новые имена и связь которого с французским языком невозможно установить, если не знать этого заранее. Он наверняка был бы непонятен любому человеку нашей эры. Даже я, присутствовавший при образовании этого жаргона, часто понимаю его с трудом и не говорю на нем.

Но они понимают друг друга и продолжают развивать свой язык самыми разными способами.

Довольно лингвистики. Время истекает. Время убегает. Я пишу урывками и отрывками, с перерывами, которые не могу измерить, в блокноте с клеенчатой обложкой, найденной в рюкзаке проводника. Не знаю, сколько времени минуло с моей последней записи. Может, месяцы, а может, годы. Мне кажется, я долго пребывал в полубессознательном состоянии и где-то блуждал. У всех нас голые торсы и какие-то лохмотья, намотанные вокруг бедер. Сколько времени отделяет нас от катастрофы? Наверняка годы. Когда я пытаюсь сконцентрироваться, мне кажется, что прошло года четыре-пять. Я все еще способен ощутить смену времен года, хотя климат здесь очень мягкий, мягче, чем был раньше… Но даже зим я не считаю. К чему?

Дети уже давно предоставлены сами себе. Илен поддерживает огонь в пещере. Они придумали свою систему его поддерживать и раздувать. Систему идиотскую. Надо класть палки определенной длины в некотором порядке сообразно определенным геометрическим фигурам и перемежать их с углями. Они убеждены, что, если опустят хотя бы один из своих абсурдных ритуалов, огонь не разожжется.