Иезуит. Сикст V

На четвертый день по вступлении на престол новый папа, как мы знаем, показал, что его главная цель будет заключаться в правосудии, приказав, несмотря на просьбы всех кардиналов, повесить четырех бандитов. Распоряжение это напугало знать, и дало надежду бедному народу. Первые притихли, а вторые подняли головы и уже не позволяли себя безнаказанно грабить и насиловать; зная, что им будет оказана законная помощь, они перестали склоняться перед произволом синьоров и их клевретов и без церемонии крутили им руки назад и представляли в суд. Произошло что-то необычайное, для вельмож и кардиналов настал суд праведный, неумолимый, даже жестокий. К этому они не были приучены до сих пор. Племянник именитого кардинала Альтана, князь святой Германской империи, за нарушение закона был послан в крепость святого Ангела и приговорен к смертной казни. Сикст V утвердил приговор. Только вмешательство германского правительства спасло осужденного, и он был освобожден. Сикст V, хотя и был окружен друзьями, занимавшими важные посты при святом престоле, но ни один из них не смел помыслить превысить свою власть, перейти назначенную границу; папа управлял государством вполне самостоятельно, отнюдь не поддаваясь постороннему влиянию.

В утро, о котором идет речь, главный зал Ватикана был переполнен иностранными посланниками и вельможами. Каждый непременно преследовал свою цель. Испанцы интриговали против французского короля Генриха III; сторонники последнего указывали Сиксту V на чрезмерное тщеславие герцога Гиза, стремящегося сделаться сильнее самого папы; великий герцог Тосканский и другие итальянские князья употребляли всевозможные усилия, дабы заручиться расположением папы. Словом, главный зал Ватикана напоминал минувшие времена, когда папа Григорий VII провозгласил с кафедры святого Петра свой страшный катехизис[97], известный под названием «Dictatus рарае»[98], послуживший всемогуществу римской теократии, когда короли и императоры Европы оспаривали друг у друга честь вести за узду белого мула, на котором ехал римский первосвященник. Царствование Сикста V напомнило это минувшее время всемогущества папского престола. Пока посланники терпеливо ждали очереди заявить его святейшеству свои полномочия, Сикст V очень любезно толковал с великим герцогом Тосканским.

— Итак, — говорил папа, — наше избрание доставило удовольствие вашему высочеству? Будьте уверены, что до тех пор, пока царствует Сикст V, Тоскана может рассчитывать на покровительство святого престола.

Одной из замечательных черт характера бывшего кардинала Монтальто была благодарность. Сикст V не забыл услуги, оказанной ему при выборах кардиналом Медичи. Окружающие с завистью видели, как его святейшество любезно разговаривал с герцогом Тосканским, родным братом кардинала Медичи.

Прошли те времена, когда внимание папы не ставилось ни во что.

Между тем в приемной произошло волнение. Церемониймейстер вбежал в зал, запыхавшийся и сконфуженный.

— Что случилось? — спрашивал его государственный секретарь святого престола кардинал Рустикуччи.

— О ваша эминенция, случилось то, чему и верить трудно, — отвечал церемониймейстер.

— А именно?

— Герцог Паоло Орсини желает представиться его святейшеству.

Действительно, все с удивлением увидали входившего герцога Браччиано. Убийца папского племянника Перетти сначала, когда кардинал Монтальто был избран, решил было бежать из Рима, но передумал, уверенный, что новый папа не посмеет тронуть его, и, как будто не имевший никакого отношения к убийству Перетти, совершенно невинный, отправился в Ватикан, желая представиться папе и лично поздравить его с восшествием на престол. Наглость, на которую способен был только такой закоренелый мерзавец, как Паоло Орсини.

Кардиналы и посланники, окружавшие папу, раздвинулись и дали дорогу герцогу.

— Никто из приближенных вашего святейшества, — сказал Орсини, — не осмелился доложить вам о моем приходе, я сам решился преклонить колена пред моим государем и поздравить его…

Все взоры невольно обратились на папу: самые смелые трепетали, предвидя неминуемую бурю. Между тем Сикст V, смерив презрительным взглядом Орсини, не удостоил его ни одним словом и продолжал разговор с герцогом Тосканы.

Орсини вспыхнул от стыда, и вновь обратился к папе:

— Ваше святейшество, быть может, не расслышали слов первого римского герцога.

Сикст V повернул голову и снова презрительно смерил взглядом с головы до ног убийцу своего племянника и опять не сказал ни одного слова. Вероятно, взгляд папы был достаточно красноречив: Орсини не выдержал и невольно, будто под влиянием какой-то сверхъестественной силы, упал на колени. Герцог ди Сора, утвержденный новым папой в его звании командира гвардии, сделал шаг вперед, впрочем, вовсе не с целью защищать герцога Орсини, а для того чтобы по первому знаку его святейшества броситься на дерзкого злодея. Обстоятельства переменились теперь, герцог ди Сора был на службе у Сикста V, и союз, заключенный им в подземелье, был предан забвению.