Иезуиты. История духовного ордена Римской церкви

Но к удивительной энергии, бескорыстию, самоотречению, которые характеризуют это Общество, присоединяются и большие пороки. Утверждали, и не без основания, что тот же пламенный общественный дух, который делал иезуита равнодушным к благосостоянию, свободе и жизни, заставлял его относиться так же равнодушно к истине и гуманности; что он считал законным всякое средство, которое могло служить интересам религии, и что он слишком часто смешивал интересы религии с интересами своего Общества. Утверждали, что иезуиты, неизменные лишь в чувствах, которые внушал им корпоративный дух, в одних странах были самыми опасными врагами свободы, а в других самыми опасными противниками порядка. Великие победы, которые, как хвастали иезуиты, они одержали в пользу церкви, по мнению некоторых из наиболее славных членов Общества Иисуса, были скорее кажущимися, чем реальными. Стоит отметить, что их деятельность в области подчинения мира законам церкви отличалась удивительным внешним успехом, но они достигли его, лишь ослабляя строгость этих законов, приспосабливая их к мирским страстям. Вместо того чтобы стремиться поднять человеческую природу до уровня идеала, данного божественными предписаниями и примерами, они принизили этот идеал до обычного уровня человеческой природы. Они хвалились множеством неофитов, которых крестили в самых отдаленных странах Востока. Но при этом говорили, что они искусственно скрывали от многих из новообращенных факты, на которых покоится все богословие Евангелия, а другим разрешали уклоняться от преследований, поклоняясь изображениям ложных богов и читая про себя „Отче наш“ и „Богородицу“. Говорили, что иезуиты применяли подобные хитрости не только в языческих странах. Неудивительно, что люди, принадлежавшие к самым различным слоям общества и особенно к высшим, осаждали исповедальни иезуитских церквей потому, что никто не уходил из этих исповедален недовольным. Священник всегда умел найти подход к кающемуся; он всегда умел умерить свою строгость настолько, чтобы тот, кто падал на колени перед его духовным трибуналом, никогда более не почувствовал желания обращаться к доминиканцам или францисканцам. Если он имел дело с действительно благочестивой душой, он говорил с ней на святом языке отцов первоначальной церкви. Но по отношению к той очень многочисленной части человеческого рода, которая достаточно религиозна, чтобы чувствовать после совершения греха угрызения совести, но недостаточно проникнута религией, чтобы воздержаться от дурных деяний, священник-иезуит следовал совершенно иной системе: раз он не мог спасти ее от преступлений, он должен был спасти ее от угрызений совести. Каждый из них имел в своем распоряжении огромную аптеку лекарств для лечения больной совести. В казуистических книгах, написанных иезуитами и напечатанных с одобрения старших, можно было найти утешительные учения для всех разрядов грешников. Обанкротившийся узнавал на исповеди, каким путем он может, не совершая смертного греха, утаить от кредиторов свое имущество; слуга узнавал, каким образом он может, не совершая смертного греха, убежать, захватив с собой серебро своего господина; дворяне, храбрые и щепетильные в вопросах чести, находили здесь решение вопроса о дуэли, согласное с их склонностями; обману здесь давался достаточно широкий простор, чтобы лишить всякой ценности договоры, заключенные между людьми, и людские свидетельства.

Таким странным образом перемешивались добро и зло в характере этого знаменитого Общества, и в этой своеобразной смеси и заключалась тайна его гигантского могущества. Подобное могущество никогда не могло бы принадлежать ни чистым лицемерам, ни суровым моралистам;

оно могло быть достигнуто лишь людьми, которые были искренне воодушевлены преследуемой ими великой целью, но в то же время совершенно свободны от всяких сомнений в выборе средств».

Если мы думаем, что такое изображение роли Общества Иисуса, хотя бы и преувеличенное в некоторых чертах и слишком близкое к ораторской антитезе, в своих основных линиях верно, мы можем, без сомнения, отказать иезуитам в нашей симпатии, мы можем думать, что их влияние и действие на общество и церковь было благодетельно или вредно, в зависимости от того, с какой точки зрения мы будем его оценивать; но мы не сможем отказать им в своем преклонении.

Мы, Бёмер и я, приложили все усилия, чтобы спокойно и беспристрастно рассмотреть историю иезуитов, о которой почти всегда писали со страстностью. Может быть, мы, не желая того, оказались слишком строгими; может быть, напротив, стремясь быть справедливыми, мы погрешили излишней снисходительностью. Если это так, то мы можем легко найти себе утешение. Иезуиты слишком часто бывали жертвами оценок, полных ненависти и ничем не оправдываемых исключительных мер; их слишком много преследовали, над ними слишком часто глумились, чтобы добросовестная умеренность не была бы долгом справедливости для тех, кто говорит о них.

Г. Моно

Глава 1 Основатель Игнатий Лойола