Иезуиты. История духовного ордена Римской церкви

Еще печальнее, чем этот старый каннибальский аппетит, их грубая чувственность. Отталкивающее впечатление производит слабое развитие чувств, весьма важных для общественной жизни: любви к родителям и супругам, отвращения к грубо-безнравственным поступкам, привязанности к родному дому, к очагу, к родине. Все эти чувства известны гуаранису-христианину, имеющему за собой полдюжины предков-христиан, не более, чем лесному индейцу, который обращается со своей женой как с вьючным животным, хладнокровно покидает своих старых родителей в нужде или даже убивает их и чувствует себя хорошо всюду, где находит еду.

Нравственная жизнь гуараниса благодаря воспитанию иезуитов обогатилась лишь небольшим количеством новых приобретений, но они производят в этой обстановке странное впечатление. Он превратился в благочестивого и суеверного католика, который всюду видит чудеса и находит удовольствие в самых жестоких самоистязаниях; он научился повиноваться и питает, правда, не очень глубокую, но зато весьма упорную чисто детскую привязанность к добрым отцам-иезуитам, которые так заботливо пекутся о его благосостоянии. Этот не слишком блестящий результат в достаточной мере доказывает, что воспитательная система ордена страдала серьезными недостатками.

В чем заключались эти недостатки? Очевидно, в том, что иезуиты никогда не старались развивать в своих краснокожих детях творческие способности и чувство ответственности, что они сами изобретали за своих «христиан» игры и танцы и вообще думали за них вместо того, чтобы заставить их самих думать; словом, ограничивались чисто внешней дрессировкой дикарей, а не воспитывали их. Этот недостаток отчасти объясняется слишком малым числом миссионеров: учитель, которому приходится заниматься с большим количеством детей, всегда будет склонен скорее дрессировать, чем воспитывать их. Но наиболее серьезная ошибка состояла в том, что отцы-иезуиты поверхностно понимали стоящую перед ними задачу – ошибка, которая повторяется во всех иезуитских миссиях, – они слишком много заботились о внешних массовых успехах и почти не обращали внимания на развитие в душах действительно религиозных чувств и интеллектуальной и моральной культуры.

Но, может быть, красная раса по природе своей так безнадежно ограниченна, что поверхностная дрессировка представляет собой все, что можно ожидать от нее? Это предположение опровергает та высокая цивилизация, которой самостоятельно достигли когда-то некоторые народы Америки. И следует ли без всякой оговорки одобрить самое основное положение иезуитской системы – принцип полной изоляции цивилизуемых? Не пришли ли моравские миссионеры к той же практике совершенно независимо от иезуитов? Не основывал ли Давид Цейсбергер в Москингоме чисто индейские общины и не изолировал ли он, сколько мог, своих делаваров от всякого соприкосновения с белыми, чтобы иметь возможность воспитать их в гернгутерстве? Несомненно, изоляция очень хорошая вещь в первый период воспитания дикарей. Ошибка иезуитов состояла в том, что они не позаботились по истечении известного промежутка времени заменить эту систему, великолепную в начале миссии, другим методом, более пригодным для прогресса цивилизации, в том, что они упорно оставляли своих индейцев в состоянии вечного младенчества. Однако было бы несправедливо возлагать ответственность за это на них одних. Главным виновником был их патрон – испанское правительство. Оно было настолько очаровано результатами духа завоеваний, что ему никогда не приходила мысль изменить эту систему. Раз индейцы миссий сохраняли мир, раз они внешним образом превращались в христиан и раз миссии не стоили метрополии ни копейки, оно чувствовало себя вполне удовлетворенным. Лишь Александр Гумбольдт заставил испанское правительство понять, что подобным образом организованные миссии начинают препятствовать колонизации, как только они окажутся по соседству с поселениями европейцев. Но в тот момент, когда испанское правительство раскрыло глаза на это, его господство на Американском континенте начало уже рушиться.

Новая Франция. Заключение

Существовала обширная территория, где духовная конкиста не только не была разрешена, но даже строго запрещалась, где правительство наилучшим способом разрешения индейского вопроса признавало смешение европейцев и индейцев, которому оно и содействовало всеми силами. Это – большая французская колония в бассейне реки Святого Лаврентия, Канада и соседние с ней территории. Как поняли здесь иезуиты свою задачу? Какие услуги оказали они здесь цивилизации?