If you get me. Книга вторая. Если ты достанешься мне

Вспоминались, те годы, когда Люджейн была маленькой: Тогда ближе к обеду, свекровь и прислуга занимались уборкой и готовили, разнообразие блюд на обед; тушёные овощи с мясом, с разнообразием в мелких тарелках салатов, марокканских закусок, она с двух летней Люджейн гуляла по парку, оттуда переходя вверх по проспекту, к площади у фонтанов. Следуя по проспекту Мухаммеда V, в квартале Хассана, сидя на лавочку у газона с цветами и смотрела, как играет малышка Люджейн, поблизости с детьми находились местных жительницы, они, как и я наблюдали за детскими играми. И никто никогда не запрещал мне гулять по центру столицы с ребёнком, аргументируя тем, что я прихожусь иностранцем. Сколько раз проходила мимо древней стены вдоль улицы Эль Абдари, где на перекрёстке дорог проспекта Хассана II, обычное дело, дежурят жандармы, облачённые в светло серую форму. И не только светлым временем суток но, и поздним вечером в слабом освещении частей улиц, у переходов и вдоль авеню Мухаммеда V и проспекта Хассана II, совершая прогулки по световым островкам.

А по утрам, встав с постели и отворяла плотные ставни на окнах, приоткрыв окна с цветным стеклянным узором на створках, в тихой энергии комнат, хранящих интерьеры прошлых времён, убранстве стен от пола до потолка в мелкой мозаике. С улиц врывались шумы, наполнив современным рёвом машин и еле слышными голосами погонщиков, везущих продукты в Медину, этим звучащим потоком беспокойности улиц. А порой, кто – то стучал кольцом по двери: «Хлиб, хлиб, хлиб », – обычно кричал с переулка молочник, Зара или Деда, прислуги отворяют молочнику парадную дверь и он разносит бидоны налево к апартаментам Нижвы, следом, маме Хежжи, затем на право, к гостевым салонам и аппартаментам Мы – Зубида, а выше к комнатам с выходом террасы, где проживали мы: Набиль, я и Люджейн.

Не раз, выходя на террасы, окидывая взглядом панораму городского пейзажа; переулков, улочек, террас, крыш домов, я смотрела, как дети, шумя, покидают леколь, слыша призывные голоса Муэдзина к молитве, но когда в облаках пролетал белокрылый лайнер, парящий подобно птице, в тот как момент, я наполнялась глубокой тоской; этой мучительной ностальгией …»

Мысли возвращались к реальности: «А, что теперь; как узники в башне под надзором Энрико и этот после всего привычного ритма в доме свёкра и хежжи, каковы ассоциации у меня здесь, а что говорить о Люджейн? Главное не теряться, наталкиваясь на упрямство Энрико, к тому же и самомнение, поверх чего навьючена претенциозность этого никчёмного муженька».

Джейн снова прислала матери сообщение: А то, что ты ему посоветовала поработать в такси, чтобы заняться чем-то и оставить всех дома в покое, до него не дойдёт, потому что он считает себя выше этой работы. Да и потому, что ты это предложила, самое страшное не то что он бедный, а то, что он пускал пыль в глаза всем родственникам и Люджейн и теперь сестра несчастна.

Людмила: Да, я понимаю, и тетя Веста об этом также сказала.

Джейн: Вспомни, я знала, что мой парень мало зарабатывал но, я любила его, а Люджейн никогда не любила этого дяденьку и он ещё не обеспечивает ее. Или говоря о моём супруге, я знала, что он перспективный и всегда найдёт средства, заработает деньги, неважно, какие-там не предвиденные моменты.

Людмила: – Ну, вот видишь, я чувствовала, когда перед свадьбой, просила тебя не спешить, но как понимаешь, выбор за вами. Несомненно, немаловажен достаток, но главное чтобы вам было комфортно, пойми меня, Джейн. Больше всего, я ценю, отношения в паре, когда между вами любовь, взаимопонимание, твоё моральное состояние, понимаешь, милая все болезни от нервов.

Джейн: – Я поняла, про какое состояние, ты говоришь, не волнуйся оно нормальное. Целую тебя моя мама.

– И я целую тебя моя Джейн.

Не маловажным было и то, что Джейн пообещала матери побыть подольше у моря и не спешить возвращаться к супругу при сложившихся обстоятельствах, которые беспокоили Людмилу, в возникшем напряжении; семейных конфликтов, плохо влияющих на здоровье дочери.

Воскресным днём ближе к обеду, который час Людмила играла и занималась с Дези в гостиной: там они позавтракали, потом поиграли в различные игры, затем она с внуком нашли интересные телеканалы, ожидая Люджейн, которая, как и супруг проводили время в кровати спальной.

Во второй половине дня Энрико подвёз Люджейн с матерью и ребёнком к прибрежной полосе песчаного пляжа, там они взяли зонт на прокат, чтобы прикрыть Дези от ветра. Однако, не смотря на то, что на берегу во всю, господствовал океанический ветер, на берегу находилось немало людей; группками за столиками под зонтами местные семьи, подростки с собакой, гораздо правее от пирса, моряки, подтягивающие на берег повыше баркасы, тем временем мальчишки постарше распутывали рыбацкие сети.

В восхищении от вида песочного пляжа, смотря на океан, где на волнах болтались баркасы и, глядя чуть вдаль, Людмила наблюдала за парой мальчишек, бросавших палку собаке, ощущая раздолье, радуясь наступившей свободе, когда они все втроём остались без надзора Энрико, предоставленные сами себе.