If you get me. Книга вторая. Если ты достанешься мне

Людмила: Сходишь к морю, поплаваешь или просто окунешься и позагораешь, погуляешь с собакой, твоё лицо подрумянится. Будешь свежа как огурчик.

Джейн: Представляешь, раньше я не имела представления о такой функции, как история поиска в телефоне, – делилась с матерью Джейн, – меня супруг «спалил», что я захожу к бывшему парню на страницу его в социальных сетях, да смотрю вакансии в Сочи.

Джейн: Да…, – протянула она, – я завтра на детоксе и послезавтра сижу, побегаю два дня, к морю, думаю…, в понедельник я съезжу.

Людмила: – Не воспринимай его происки и не реагируй, это естественно, что когда нет доверия между двумя, мужчины заходят на страницы друзей, тем более ты и из-за моего телефона тоже побеспокоилась, помню.

Джейн: Он еле – еле отпустил меня в Лазаревское, но в итоге, перечить не стал. Мне просто надо уехать, подумать и определиться во всём.

Людмила: Ну и хорошо, приедешь и отдыхай в свободное время, да постарайся не думать, совсем ни о чем. У моря на воздухе под солнцем, всё само собой придёт в норму, да и кожа твоя восстановится морской воде с полезными минералами.

Джейн: И ты там, то же не переживай из-за всего, что творится. Главное ты сделала что смогла. Мам, поговорила с тобой, на душе как- то и легче, когда услышала, какие обстоятельства у Люджейн, оказывается, что кто-то может быть, как этот Энрико, таким тяжелым мужланом. А, что твой бывший супруг, что Набиль говорит по этому поводу?

Людмила: А, разве мы общаемся с ним? Вероятно, не зря он до свадьбы Люджейн не спешил с церемонией свадьбы, мне кажется, что он что – то не договаривал. А к стати, мать Энрико не приглашали на вечер к Малике, где собралась большая часть родни по Абдель Кадеру – папи Люджейн, правда не все были там и из этой родни, но судить трудно; может быть, они разделились теперь на два лагеря.

Джейн: В смысле?

Людмила: – Лагерь, фанатов, погрузившихся с головой в ислам, с покрытыми головами и те, кто живёт, как и прежде в светском, демократическом исламе. А о свекрови Люджейн, вернёмся потом, я заметила, что члены семейного клана держится с ней отстранённо, родственники по линии зятя на общие сборища не были приглашены, это я про свекровь и семьи сыновей Хафиды.

Джейн: А…, теперь понимаю.

Джейн: Доброго дня, моя маман, пошутила она на французский манер.

Людмила ответила тем же: Целую тебя, «Кус – кусик».

В комнату заглянула Джейн, глядя на то, что мать продолжает лежать, она уточнила: – Вы остаётесь?

Людмила: – Я не знаю, возможно, со временем почувствую лучше себя, с вечера разыгрался приступ мигрени, но ты можешь оставить мне ключи от квартиры, если состояние улучшится то, прогуляюсь.

– Вы пьёте таблетки?

– Да.

Люджейн: – Я могу сделать тебе бутерброд, а ты отвезешь еду на пляж, все это воспримут нормально, понимая, что ты иностранец и никто тебе ничего и не скажет, о том, что ты поешь в пост.

Людмила: – Спасибо, мне ничего не надо.

«Нормально, она называет меня иностранцем, особенно «мне в кавычках понравилось» когда на этих днях дочь запретила мне прогуляться по улице с внуком, всего лишь дойти к магазину, что в двух шагах от дома, мне только хотелось купить внуку конфетку, вернее, чтобы, он мог себе что – то выбрать без диктовки отца. Тем временем, размышляя: « Не понятно, почему дочь, мне отказала в прогулке с ребёнком, сказав, что супруг не разрешает, которого в тот момент не было рядом?»

Людмила надеялась заручиться пониманием дочери и того, как важны прогулки с ребенком, не говоря о ходьбе просто вокруг дома или чуть дальше до супермаркета после уроков в леколе, мальчику для нормализации обмена веществ необходимо больше движения. Понимая, что в случае с Дези, ходьба важна мальчику, чтобы наладить пищеварение, она и так старалась садиться рядом с ним за обедом, за ужином и есть больше фруктов и овощей, и ребёнок понемногу начинал их есть сам.

Повернувшись и глядя дочери прямо в глаза, хотя этого делать, она не любила, когда ей впивались в глаза, но пришлось, чтобы понять, слышит ли дочь, что ей говорят, Людмиле пришлось продолжить, не отводя глаз:

– Не надо для меня ничего делать, я сама себе сделаю то, что со временем захочу.

– У меня только одно пожелание, если такое возможно то, попроси супруга, в эти последние дни дать возможность побыть нам втроем, я говорю о ребёнке, но без его контроля, от этого надзора Энрико я просто устала. В любом случае передай ему, пусть перестанет быть эгоистом и даст возможность пообщаться и погулять мне с только тобой и с моим внуком. Люджейн, сама понимаешь, я скоро уеду, а у он него с тобой столько времени.

Вечером, когда вернулись дочь с супругом и Дези, ребёнок повёл себя крайне странно, он подбежал к Людмиле и стал целовать и обнимать её:

– Что случилось мой маленький? Чем ты сейчас взволнован и почему с такой силой ты меня обхватил, ты соскучился, что ли?

Предположив, что «родители поругали или он её пожалел?»