Игла и нить

Пока полиция по-прежнему отказывается давать какие бы то ни было комментарии. Халден Крамер, руководитель отдела по коммуникациям Института исследования организованного и ритуального насилия, недавно в своем интервью подчеркнул некоторые аспекты данных смертей, которые кажутся экспертам наиболее подозрительными: серые мантии, значимое местоположение, потенциальное родство убитых заставляют нас думать, что их смерть имеет какой-то ритуальный подтекст. Обнаружение данного знака – древнего оккультного символа, известного как «Око», – только подтверждает данную теорию и заставляет нас задаться мрачным и вселяющим беспокойство вопросом: чем занимались эти женщины в помещении Елизаветинской башни перед своей смертью?

Институт исследования организованного и ритуального насилия – кто они, черт возьми, такие? Анна быстро почистила историю браузера и продолжила работу над эссе, но слова: ритуальный… оккультный… мрачные и вселяющие беспокойство вопросы – никак не выходили у нее из головы. Неудивительно, что наузников так взволновала вся эта история. Слова, что крутились у Анны в голове, были всего на волосок, на один удар метронома от магии. Несомненно, именно это – а не поведение девочки – послужило поводом для внеочередного собрания. Эта мысль успокаивала. И все же Анна не могла выбросить из головы рисунок татуировки, как будто он всегда жил в ее подсознании и просто ждал, когда о нем вспомнят.

К утру понедельника Анна наконец приняла решение. Она не могла – просто не могла – присоединиться к ковену. Ей нужно было держаться от этой компании как можно дальше. Были наузники чокнутыми на всю голову или нет, в волшебном мире явно происходило что-то странное, что вызывало их опасения и беспокойство. Тетя вернулась со встречи в отвратительном и опасном настроении. И хотя церемонию Связывания решено было – пока – не переносить на более ранний срок, все же рисковать не стоило.

– Ты голодная?

Резко обернувшись на голос, Анна обнаружила позади себя Аттиса.

– О да, я вечно голодная как волк. – Она повернулась обратно к стойке, поскольку как раз подошла ее очередь.

Сердце девочки забилось быстрее.

– Мне нравятся женщины с хорошим аппетитом.

– Думаю, тебе нравятся все женщины, у которых есть пульс, – уточнила Анна.

– Наличие пульса никогда не помешает, – парировал молодой человек.

– Мне, пожалуйста, пасту, – попросила девочка, пододвигая свой поднос.

– Привет, Деннис! Как там Мэри? – поинтересовался Аттис.

Лицо буфетчика расплылось в широкой улыбке.

– Намного лучше, инфекция уже отступила. Спасибо, что спросил, дружище.

– Рад слышать, приятель, – ответил Аттис.

– Что возьмешь сегодня? – спросил Деннис.

– Тоже пасту.

– Как насчет второй порции пудинга?

– Не откажусь. – Аттис улыбнулся и подвинул свой поднос вслед за Анной.

Девочка недоверчиво посмотрела на молодого человека. Он был на короткой ноге со всеми.

– Его дочку на прошлой неделе увезли в больницу из-за зубной инфекции, – пояснил Аттис. – Что не так-то?

– Я учусь в этой школе вот уже шесть лет и понятия не имею, как зовут нашего буфетчика. А ты здесь и двух месяцев не проучился, а уже сделался другом семьи и можешь ожидать приглашения на ужин со дня на день.

– Все потому, что я разговариваю с людьми, – со смехом ответил Аттис.

– Я тоже разговариваю с людьми. – Слова молодого человека ее немного задели. Анна направилась к столику в дальнем углу гостиной; Аттис последовал за ней и уселся напротив. – Ой, ты собираешься сесть прямо тут?

– Да, ты права, – с легкой издевкой в голосе ответил он, – ты просто образец дружелюбия.

– Ладно. – Анна сдалась. – Я не разговариваю с людьми, но ты… Не успел ты появиться в нашей школе – со своим высоким ростом и глупой улыбочкой, – и тебя тут же взяли в команду по регби, и вообще все от тебя в восторге. Все не так просто для тех, кто…

– Не такой высокий и не такой улыбчивый? – (Анна презрительно скривила лицо.) – Меня, кстати, выгнали из команды по регби. Оказалось, что запрыгивать судье на спину запрещено даже в шутку.

Анна не смогла сдержать улыбки. Какое-то время молодые люди молча ели свой обед.